Горячие пески

— Может, ей и в такую жару холодно? Вот она и взобралась поближе к солнцу, чтобы погреться, — сказал Ивашкин.

— Совсем наоборот, — усмехнулся старший сержант. — Местные жители говорят, будто эта ящерица-агама, глядя на солнце, посылает ему свои проклятия за то, что оно сжигает на земле все живое.

— Любопытно. Чего только на свете не бывает, — Ивашкин повернулся к отделенному. — Вам позавидовать можно — так хорошо знаете здешнюю местность.

— Послужишь с мое, тоже будешь знать. Про агаму мне рассказал Берды Мамедов, когда вместе были в поиске, шли по следу нарушителя. Он замечательный следопыт, — Тагильцев сдвинулся немного в сторону, приподнялся. — Разговорились мы с тобой, а ведь надо наблюдать.

— Я со своего сектора глаза не спускаю, все барханы пересчитал. Только там никого… — в голосе Ивашкина словно бы обида прозвучала — упрек принял на свой счет.

Но молчал он недолго, минут через десять заговорил снова:

— Вот вы домой с медалью вернетесь. А за что вы свою «Отвагу» получили?

— Дотошный ты парень, — Тагильцев с любопытством посмотрел на Ивашкина, будто повстречался с ним впервые и только сейчас узнал эту черточку в его характере — любознательность.

По веселому блеску глаз Ивашкин видел, что отделенный не осуждал его за такую настойчивость, а вроде бы даже был доволен ею.

— Про медаль расскажу как-нибудь в другой раз. Возвратимся на заставу, тогда.

Вот и поговорили. Все, о чем хотел Ивашкин спросить у старшего сержанта, спросил. И ответ получил.

Размышляя, он заметил, как вдалеке мелькнули две человеческие фигуры. Он сразу же доложил об увиденном Тагильцеву.

— Вижу. Молодец, Ивашкин. Толкни Елкина, — сказал старший сержант, снял пилотку, поднял ее дважды над головой — подал сигнал Корневу: «Появились двое неизвестных, быть наготове!»

Встрепенувшись от толчка Ивашкина, Елкин открыл глаза.

— Так это же наш капитан! Начальник заставы идет к нам, — обрадовался Ивашкин и приподнялся.

— Тихо, ребята. И чтоб ни единого звука, ни шевеления, — приказал Тагильцев и сам замер, не спуская глаз с приближающегося капитана Рыжова.

А тот прошел мимо и остановился на скате бархана, обращенного к колодцу. Сняв фуражку, вытер лоб платком, обвел взглядом лежавшую перед ним котловину. На лице его можно было прочитать явное разочарование и досаду: неужели он ошибся и пришел не на тот колодец, на который послал Тагильцева? Он обернулся, поглядел на свои следы, очевидно, ему пришла в голову мысль о том, что по пути ему встречались отметки, по всей видимости оставленные Тагильцевым. Тогда непонятно, куда подевались пограничники, где сам старший сержант? Почему никто не встречает?

По крайней мере, так перевел для себя Тагильцев мелькнувшее на лице начальника заставы беспокойство. Затягивать далее было нежелательно и, чуть приподнявшись над укрытием, Тагильцев негромко позвал:

— Товарищ капитан!

Мгновенно обернувшись, Рыжов увидел старшего сержанта, лежавшего под саксауловым кустом. Чутьем опытного командира и бывалого пограничника он сразу же оценил завидную сноровку и тактическую хитрость отделенного — окажись на месте пришедших нарушители границы, они тут же попали бы в невыгодное положение.

Рыжов прилег рядом с Тагильцевым, а тот отдал рапорт:

— Товарищ капитан, пограничный заслон выполняет боевую задачу по охране колодца. За время несения службы нарушителей границы не обнаружено.

Капитан окинул взглядом нависшие над впадиной крутые, как египетские пирамиды, барханы, крохотную мазанку, спросил:

— Службу несет только этот ваш наряд!

— Еще один расположен вон на том холме, — показал Тагильцев.

Там, куда указывал старший сержант, барханы были в зарослях саксаула, и сколько Рыжов ни вглядывался, не мог обнаружить солдат Корнева.

Тагильцев четко, не вдаваясь в подробности, доложил офицеру свой замысел организации службы.

— Дельно, — заметил капитан. — Ваш план одобряю. Со службой ясно. Теперь расскажите, как живете. Как настроение, все ли здоровы, как налажено питание?

И на эти вопросы Тагильцев ответил коротко и деловито. Рассказал и о том, как почистили колодец.

— Хвалю за инициативу. Разумно решили проблему.

— Вот, Ивашкин придумал. Он и спускался в колодец вместе с Корневым. Умыться не желаете?

— Сполоснемся, — Рыжов закурил папиросу, которую во время доклада Тагильцева разминал в пальцах, с улыбкой глянул на Ивашкина. — Молодец…

Прислушиваясь к разговору, Ивашкин наблюдал за местностью и думал, какая, однако, сегодня жара, спасу нет. Но при последних словах начальника заставы ему стало еще жарче. Но он ничего не сказал в ответ на похвалу капитана.

— Ну, ладно, все идет хорошо, — сказал Рыжов, подумал и добавил. — Так… хорошо. Ну, начальник, показывай свой гарнизон.

Пока Тагильцев с капитаном ходили к другому наряду, побывали у колодца, заглянули в мазанку, Ивашкин размышлял над тем, что означало оброненное капитаном: «Хорошо». То ли он одобрил решение старшего сержанта почистить колодец, то ли похвалил его, Ивашкина, осмелившегося спуститься в темную и страшную глубину. Но так и не смог определиться, к чему относилось сказанное.

В это время Елкин допытывался у солдата, прибывшего с капитаном, как идет жизнь на другом колодце.

— А, ничего. Живем, загораем… службу несем. Все так же, как и у вас, — отвечал тот.

Он явно не отличался многословием, к тому же, видимо, изрядно упарился, пока шел. На разговор его не тянуло, и Елкин отстал.

Вскоре Тагильцев и Рыжов вернулись. Еще на подходе Ивашкин услышал, как начальник заставы толковал отделенному:

— Направления наиболее вероятного движения нарушителей вы определили, считаю, верно. А в порядок службы внесите изменения. В каждом наряде достаточно двух человек. Трое пусть постоянно находятся в мазанке, попеременно отдыхают. Это позволит сохранить силы. Как появится враг, вы выходите на него с трех точек. Получше отрабатывайте сигналы взаимодействия. Это очень важно… — капитан Рыжов присел под куст, сел на выступающее горбом корявое корневище. — Учтите вот что… Все пограничные заставы нашего отряда продолжают нести усиленную охрану границы. В тылу участка беспрерывно ведется поиск, прочесывается местность. Но все эти меры пока не дали желаемого результата. Сколько сил потрачено…

— Есть, я все понял. Приказ будет выполнен, — кивал Тагильцев.

— Ну, еще минут пяток отдохнем, — и в обратную дорогу, — сказал Рыжов, лег на спину, сунув руки под голову, и смежил глаза.

Однако отведенный себе срок на отдых капитан не выдержал, поднялся раньше.

— Нам пора. Никаких невыясненных вопросов не осталось? — спросил он.

— Один имеется, правда, не по службе. Он может подождать до более удобного случая, — сказал Тагильцев и тут же пожалел об этом, потому что стал невольным виновником задержки начальника заставы.