Гвоздь & винил
Шрифт:
Так надо ходить на сейшн стадом,
Рвать одежду в толчее на куски.
Сдавать пласты и шмотки разом,
И в туалете пить портвейн от тоски.
Так надо найти её, взять телефон,
Чтобы затем
Концерт группы всё равно какой
Смотреть было с кем.
Так надо одеться в джинсы стадом.
Монтану, Левис демонстрировать всем!
Смотрите быстро гёрла в джифонаде,
А вот у чувака на платформе шузы.
Так надо прийти сюда,
Увидеть всех, всё рассказать.
Только музыка где-то в стороне
Без ответа опять.
Так
Выпить пива сейчас втроём.
Не надо нам совсем лимонада
С ним рок-н-ролл в конце не споём!
Так надо, ну что ж, мы рады
Регтайм помог обрести себя
Эта музыка радует всех
И меня, и тебя!
Этот чувак-хиппи, вероятно был малограмотен и не отличал регги от регтайма, который был придуман ещё в 19 веке и был прародителем джаза и разных танцев типа «фокстрот», да и текстуха особым талантом не отличалась, но мы всё равно играли эту песенку, потому что она всем нравилась. Да, и – что такое «джифонада» никто из нас не знал…им рок-н-ролл в конце не споем.
ТПостепенно праздник сошёл на нет, и самые крепкие отправились к озеру «встречать рассвет», но вместо рассвета встретили весёлых и пьяных городских, прыгающих голыми с «тарзанки». Драться никто не стал. Мы выпили с ними «за мир во всём мире», «Олимпиаду-80» и тихо разбрелись по домам.
Я шёл по дороге и смотрел на новенькие плакаты с игрушечным олимпийским медведем. Внезапно накатила тоска. Я вспомнил Галю, «Капитанский джин», «Девушку с жемчужными волосами» и сблевал прямо под одним из весёлых плакатов.
Домой я приполз около шести утра. Предки ждали меня на кухне и о чём-то тихо говорили.
– О, явление Христа! Ну что, берибздей, готов к труду и обороне?! – с деланной бодростью проговорил папаша.
– Да, сын, ты чего-то припозднился. Надеюсь, вечер удался? – спросила маман и внимательно посмотрела на меня – ты хорошо себя чувствуешь?
– Не очень – вяло пробурчал я и попытался снять с ноги левый шуз, но медленно завалился на пол.
– Боже, Георгий, наш сын пьян! – схватилась за голову маман.
– Ничего, протрезвеет. Эх-х, молодо-зелено! – пробасил папаша, мечтательно закатив к потолку глаза и явно вспоминая о хорошем.
Он достал из холодильника пузырёк с нашатырём,открыл и сунул мне под нос
– Вставай, боец, тебе ещё сегодня аттестат получать!
Я проснулся в девять утра и пошёл за аттестатом. Директриса, вручив мне заветную книжицу в зелёном дерматиновом переплёте,с презрением посмотрела на меня и сказала
– Такие как ты, Бобров, всегда и везде всё портят. Да, паршивая овца найдётся в любом стаде – она опять посмотрела на меня – хотя, нет, Бобров. Ты – не овца. Ты – козёл провокатор.
«Вот это резюме»! – подумал я про себя и спросил
– Как это?
– А так: в загоне, где животные находятся перед убоем, делают маленькую потайную дверцу для козла-провокатора. Он бодро ведёт своих друзей в загон, а сам потом в эту дверцу уходит. И так происходит много-много раз! Понимаешь, Бобров?!
– Да. Только я не знал, что у козлов есть друзья.
– Сегодня ты получил путёвку
в жизнь, и дальнейшее будет зависеть только от тебя, хотя, такие клоуны как ты вряд-ли найдут себе место в нашем социалистическом государстве! Хотела бы я вручить тебе справку вместо аттестата… Прощай, Бобров! – с чувством произнесла директриса и махнула рукой, словно отгоняя назойливого шмеля.– Большое спасибо, Анна Самуиловна! Прощайте – я кивнул ей головой и щёлкнув каблуками, как белогвардейский офицер в советском фильме, вышел из кабинета.
Весь день я провалялся на диване, читая «Большую советскую энциклопедию», а вечером, осторожно похитив из спальни предков папашин «Океан – 209» принялся ловить «Концерт поп-музыки 2» из Вашингтона.
Наши «глушилки» работали исправно и побегав полчаса по комнате с хрипящим и гудящим приёмником, я понял, что сегодня ничего послушать не удастся и пошёл на кухню. Там меня уже ждали.
– С завтрашнего дня готовься к поступлению в училище – категоричным тоном заявил папаша – и верни на место мой приёмник!
– Иннокентий, ты должен подготовиться к вступительным экзаменам и не опозорить нас с отцом по прибытию в Горький – строго сказала маман и добавила – тем более, что твои друзья едут вместе с тобой.
– Как это?! – опешил я – какие ещё друзья?!
– Серёжа Миляев и Андрей Левинский. А ты разве не знал? – улыбнулась маман, довольная произведённым эффектом.
– Вот уроды, могли бы и сказать! – со злостью воскликнул я и резко отодвинул от себя чашку с налитым мамашей чаем.
– Не надо так нервничать, сын, твои друзья сами узнали об этом только сегодня.
– Не понял?
– Твой папа поговорил с их родителями, и они приняли судьбоносное решение для своих детей. Родители Сергея и Андрея тоже считают офицерскую карьеру привлекательной, перспективной и способной обеспечит вам продвижение в нашем социуме.
– Каком социуме?
– Нашем, Иннокентий, социуме – советском.
– Муфлоны – раздражённо ответил я на мамашин «социум».
– Сын, что это за слово?! Ты не должен так выражаться! Это опять какой-то ваш особый язык?
Маман вспомнила, как одно время классе в восьмом мы с Лунатиком и Сержем разговаривали на одном из вариантов «поросячьей латыни», чтобы скрыть от родаков свои телефонные переговоры. Например, слово «идиот» у нас звучало так «иподипоипотот». Букв было , конечно, многовато, зато можно было разговаривать о чём хочешь. Завязали мы с этим языком после того, как разъярённый Серж разбил дома телефонную трубку, пытаясь врубиться в то, о чём ему говорил Лунатик.
– Не, ма, никакого особого языка. Муфлон – это дикий баран, я в энциклопедии читал.
– Умные все стали. Энциклопедии читают – папаша скептически окинул меня взглядом – скоро будешь строевую стойку учить, тогда поймёшь почём фунт изюма!
– «Фунт лиха», Георгий, ты ошибся – показала свою эрудицию маман.
– Ничего я не ошибся. Этот балбес не понимает именно почём фунт изюма, которым его кормят здесь! – возразил папаша и открыл холодильник – где у нас «Докторская»?
– Она сегодня закончилась, Георгий.