Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

"Трудяга!", - промелькнуло в голове. Этот человечек мне уже нравился! Понятно, почему Ханна с ним подружилась. От него веяло каким-то теплом и... надежностью.

– Спасибо, госпожа, - Бельт смущенно огляделся по сторонам, а потом неуверенно зачерпнул ложкой суп.

Я уселась напротив, тайком наблюдая за его реакцией. И она не замедлила себя ждать.

– Как же вкусно!
– глаза человечка чуть ли не закатились от удовольствия.
– Даже в нашей таверне так не готовят! Госпожа, вам надо ресторацию открывать! Я серьёзно!
– Он откусил кусок хлеба, заел его очередной порцией супа и принялся торопливо жевать.

Я порозовела от удовольствия. Тем более, я видела, что старичок говорит абсолютно искренне.

– Я рада, - улыбнулась ему.
– Тогда вы доедайте, я мы с Ханной подготовим нашего пациента к отправке.

Уже через пять минут - похоже, Бельт заглотил всю порцию, не жуя - мы втроём несли раненого молодого человека к повозке. Бережно уложили его на мягкое покрывало, которое Ханна заблаговременно подстелила. А затем я еще раз сбегала в дом и принесла теплое одеяло, чтобы прикрыть спящего парня.

– Ну что... Тогда трогаемся?
– Бельт вскочил на козлы и взял поводья.
– До столицы часов пять. Я потороплюсь, обещаю.

– Сколько я вам должна?
– я подошла к нему и положил руку ему на локоть.

– Вы о чём, госпожа?
– старичок непонимающе взглянул на меня.
– Да разве ж я могу наживаться на чужом горе?

– Но...
– начала было я.

– Вот приеду, и ты меня еще раз накормишь, - совершенно внезапно человечек перешел на "ты".
– Договорились, девочка?
– Его круглое лицо расплылось в теплой улыбке.

– Да!
– я едва подавила слёзы.
– Да! Конечно. Вы только довезите его...

– Всё сделаю, как можно быстрее, - глаза, обрамлённые мелкими морщинками, твердо взглянули на меня.
– Обещаю.

Я еще раз подошла к мирно спящему парню и заботливо поправила укрывавшее его одеяло. Потом не удержалась и ласково погладила бледную щеку.

– Только выживи, пожалуйста, ладно?
– тихо прошептала. Потом с трудом оторвалась от него и отступила от повозки.
– В добрый путь!

Свист хлыста, натужный скрип наскоро смазанных колёс - и повозка медленно тронулась с места и покатилась по утоптанному тракту, с каждой секундой всё ускоряясь и ускоряясь. Топот копыт становился всё тише, пока совсем не смолк.

Я провожала повозку взглядом, пока она окончательно не растворилась в ночной мгле, а потом устало направилась обратно к дому.

Остановилась на крыльце и прижалась лбом к прохладному дереву двери. Если честно, мне хотелось плакать - так тяжело было на душе. И я не понимала, от чего мне так больно: от страха, что этот парень может умереть или от того, что я его больше никогда не увижу? Меня раздирали странные, совершенно противоречивые чувства. Такие сильные, каких я еще никогда не испытывала. Даже, когда влюбилась в своего бывшего мужа. Там, в прошлой жизни...

Хотя та жизнь казалась мне сейчас каким-то странным, туманным сном. Одним из тех, что приходят перед самым пробуждением и воспоминания о которых рассеиваются так быстро, что ты помнишь лишь смутные очертания чего-то... Но чего - этого ты уже не можешь сказать. И с каждым днём эти очертания становятся всё более размытыми. Как акварельный рисунок, на который случайно опрокинули стакан воды.

Но единственное, что я знала точно, хоть и до смерти боялась себе в этом признаться - я уже случала по этому странному, совершенно незнакомому мне парню, который каким-то немыслимым образом умудрился задеть самые потайные струны в моём сердце и заставить их заиграть чудесную мелодию.

Ладно, Джейн... Что об этом думать? Надо жить дальше. Время всё лечит, в конце концов. И это пройдёт, как было написано на кольце Соломона.

Я встрепенулась, стряхивая с себя тяжелое оцепенение, как бабочка, рассыпающая пыльцу с крыльев, и медленно зашла в дом.

– Ханна, я тут, - прикрыла за собой дверь и повернула замок. Тот откликнулся довольным щелком.
– Ханна, ты где?
– Позвала в полумрак.

– Дженни! Дженни! Иди сюда, скорее!!!
– откуда-то сверху раздался приглушенный голос няни.

В нём звучало такое безграничное изумление, что я, забыв обо всём, опрометью бросилась к лестнице и белкой взлетела по ступенькам.

– Что случилось, Ханна?
– рвано дыша, я подняла взгляд, собираясь посмотреть на няню. Но мои глаза наткнулись на... еще одну крутую лестницу, ведущую наверх!

Что? Как так? Ведь ее тут не было! У нас же только два этажа!

Я оторопело посмотрела на Ханну, которая ответила мне таким же оторопелым и растерянным взглядом.

– Это что?
– едва слышно прошептала я.

– Не знаю, - одними губами отозвалась няня.

Я снова посмотрела на лестницу, потом на Ханну, потом снова на лестницу, круто уходящую вверх. А затем осторожно, держась за резные перила начала подниматься по ступенькам.

Ступеньки озорно поскрипывали у меня под ногами, словно шепча: давай, вперед, иди!

Десятая, одиннадцатая, двенадцатая...

Моё сердце гулко билось о ребра, словно отчитывая шаги.

Тринадцатая...

Ступеньки закончились, и я очутилась на небольшом лестничном пролете. Глаза уперлись в деревянную, окрашенную в медовый цвет, дверь с изящной медной ручкой. Словно во сне, я шагнула вперед и нажала. Дверь бесшумно отворилась. Я медленно переступила порог...

– Ну, наконец-то! А я-то уж думал, этого никогда не произойдёт!
– встретил меня звонкий, чуть мурчащий голос.

Глава 27

От неожиданности я вскрикнула, отшатнулась и, не удержав равновесие, со всего маху плюхнулась на пятую точку. Впервые поблагодарила небеса за пышный подол с оборками и кружевные панталоны. Они несколько смягчили удар от падения. Может, хоть синяка не будет.

– У что это было?
– в странном голосе послышались обиженные нотки.
– Я тут старался, марафет наводил, а ты! Неблагодарная!

Я шумно выдохнула и принялась лихорадочно шарить взглядом по комнате. Да кто говорит-то? Тут же никого нет! Растерянно заозиралась по сторонам.

– Как никого?
– теперь голос выражал неприкрытое возмущение.
– А я?

Он что, мои мысли читает? Или я произнесла это вслух? Или, того хуже, у меня галлюцинации на фоне стресса.

– Глаза подними, дурында, - с выражением усталой безысходности буркнул голос.
– На окно.

Я взглянула на подоконник и... как у нас на Земле выражаются, "уронила челюсть". Конкретно так уронила.