Хозяйка усадьбы "Детское счастье"

Помотала головой. Поморгала. Но видение не исчезло. Мало того, оно бодро помахало мне рукой. Точнее, лапой... А, еще точнее, крылом.

– Ну что, теперь у тебя, похоже, этот... как его... когнитивный диссонанс, - скорбно констатировал мой собеседник.

– П-п-ушок?
– заикаясь выдохнула я и еще раз с силой потерла глаза. На всякий случай.

Дело в том, что на широком подоконнике сидел... мой кот! Но у него теперь были крылья! Как у совы! Но ведь такого не бывает, или?

Хотя, о чём это я... Тут, похоже, бывает всё. Даже котосовы, которые умеют говорить и даже знают, что такое "когнитивный диссонанс".

– Вообще-то меня зовут Варфоломей Приревлонский, - с некоторым осуждением в голосе вымолвил мой странный собеседник.

– Но!
– Зеленые глаза озорно блеснули.
– Если честно, Пушок мне нравится больше! Имя такое... мягкое, пушистое! Элитарное!

– А...
– начала было я, но осеклась, не зная, что сказать. Похоже, все толковые мысли разом попрощались со мной и покинули нашу веселую вечеринку.
– Эммм...

Я сосредоточенно потерла виски, словно это могло помочь мыслям вернуться в черепную коробку, а потом брякнула первую ерунду, пришедшую мне голову:

– А откуда ты знаешь, что такое когнитивные диссонанс?

Чудо в перьях склонило голову набок и деловито почесало за ухом.

"Интересно, это он по-кошачьи или по-совиному?", - мелькнула совершенно бредовая мысль. Не бредовые еще явно отсутствовали.

– Я, в отличие от Ханны, стремлюсь к расширению своего кругозора и постоянному самосовершенствованию!
– гордо промурчал новый Пушок.
– Вот и слушал всё, что ты объясняла. И всё, что бормотала себе под нос... Кстати, не подскажешь, что означает "едрить твою налево" и "забодай меня комар"?

– Что?
– тупо переспросила я, окончательно сбитая с толку.

– Ну, ты это повторяла не раз! У меня ведь невероятно замечательный слух! Такой замечательный, что я вообще всё замечаю!
– Он радостно захлопал крыльями и с деланным смущением добавил.
– Вообще-то у меня не только слух замечательный. Я весь такой.

– Ну да, - я, наконец, обрела дар речи и способность хоть мало-мальски адекватно реагировать.
– И, главное, скромный.

– Скромность не порок!
– совершенно непонятно к чему выдал этот... этот... Пушок, в общем.
– Слушай, ты. Может, наконец, придешь в себя и осмотришься? Тебя же не просто так сюда пустили! А ты, вишь, расселась, рот разинула и пялишься куда не надо. Нет!
– Тут же поправился он.
– На меня надо! Но, всё же, предлагаю тебе оглядеться по сторонам.

Я с трудом оторвала взгляд от полосатого чуда и обвела медленным взглядом незнакомое мне помещение.

Комнатка была совсем небольшой. Одну стену почти полностью занимало широкое окно с белыми, тюлевыми занавесками.

Обставлена комнатка была просто, почти по-спартански. Напротив окна располагался деревянный письменный стол, на котором горело три свечи - вот почему тут было так светло! Рядом - такая же деревянная табуретка. По обе стороны от стола располагались два высоких, до самого потолка, стеллажа с какими-то старыми книгами и тетрадями. И всё.

– Где мы?
– похоже, мысли начали, наконец, потихоньку возвращаться домой.

– В тайном кабинете твоей бабушки, - отозвался Пушок и, расправив крылья, сорвался с подоконника и перелетел на стол. Усевшись поудобнее и пригладив перышки, он прикрыл глаза и принялся медленно покачиваться из стороны в сторону, подобно китайскому болванчику.
– Ты прошла все испытания, и поэтому тебя пустили сюда.

– Какие испытания?
– я оторопело уставилась на него.

– Что всё это значит?

– А то и значит?
– Пушок продолжал медитировать.
– Доступ сюда, в эту святую святых, открывается лишь тому, кто чист душой, кто искренне предан этому дому и готов пожертвовать всем ради помощи нуждающимся. Только такой может быть истинная наследница Карлы Редфорд...

Я слушала Пушка, и с каждым его словом очередной фрагмент мозаики заполнял пустое пространство замысловатой головоломки. Перед глазами пестрыми вспышками мелькали обрывки картинок.

Я кидаюсь под автобус, чтобы спасти малыша... Странный взгляд бабушки, так настойчиво предлагающей мне печенье... Голос в сверкающем лабиринте: там ты нужнее, чем здесь... Семеро счастливых ребят, с наслаждением уплетающих ароматный суп... Пять купюр и золотое кольцо, которые я швыряю на стол, лишь вы у меня не забрали дом... Звяканье ножниц, остригающих мои чудесные локоны... ради спасения умирающего парня.

Чпок! Последний фрагмент головоломки с щелчком встал на место.

– Так значит, это я настоящая наследница Карлы?
– изумлённо прошептала я.
– Просто я родилась... не там, где должна была?
– Подняла глаза.

– Умница!
– Пушок на мгновение замер, а потом продолжил раскачиваться.
– А ты не такая глупая, как может показаться на первый взгляд. И за такую сообразительность ты заслужила - та-дам!
– награду!
– Зеленые глаза радостно сверкнули в пламени свечи. И показалось, будто в них разом вспыхнули сотни золотистых искорок.

Я вопросительно подняла брови.

– Видишь зеленую тетрадь?
– кот кивнул в сторону левого стеллажа.
– Открой.

Только сейчас я заметила, что всё еще сижу на полу. Рывком подобрала подол и поднялась на ноги. Неуверенно подошла к стеллажу и осторожно сняла с полки тяжелую, потертую, явно очень старую тетрадь. Чуть помедлив, перевернула обложку и едва не ахнула. На титульном листе красивым ровным почерком было выведено:

Послание для моей внучки, Джейн Лоусон.

Моя милая девочка!

Теперь, когда ты доказала, что ты моя истинная внучка, самое время начать раскрывать тебе все тайны...

Глава 28

Ты, наверняка, уже слышала легенду о доброй фее Лунарии, которая, не выдержав человеческой жесткости и меркантильности, оставила наш мир. Вот только никто не знает, что, уходя, она оставила тут крупицы своего дара, одарив им некоторых избранных.

Она долго выбирала, ища только тех, кто чист душой, кто никогда бы не пошел на подлость и не причинил бы зла миру. И, главное, она искала тех, кто смог бы сохранять свой дар в тайне, дабы не искушать людей.

Так выбор пал на нашу семью. Моя бабушка оказалась одной из тех, кому выпало счастье обрести магию и передавать ее по наследству. Наша магия передается по женской линии... Но только если человек готов принять ее. Амалия, моя дочь, сознательно отказалась от дара, посчитав его непосильной ношей и избрав для себя жизнь обычного человека. Поэтому сейчас я передаю наш фамильный дар тебе...