Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

"Очень интересно! Приходи".

Маурин принял предложение и вот, как-то они собрались втроём в комнате Агафонова. Был ранний вечер. За окном шёл дождь со снегом, а в доме - тепло, уютно в печи потрескивали дрова. На столе стоял самовар, лежали россыпью бублики, сахар кусковой и три чашки на блюдцах, с чайными ложечками в них, стояли по углам. Недавно Агафонов по случаю приобрёл не дорогой, но очень приличный чайный сервиз на шесть персон.

Двое слушали, а Чарнота докладывал:

325 "Прежде всего, я бы хотел отметить главное для меня у Льва Николаевича, - это то, что он поставил всем думающим своим соотечественникам и современникам своим и нам, можно сказать, его потомкам, идейным потомкам; поставил задачу - создать для россиян учение о жизни или философскую систему, так выстроенную и так изложенную, чтобы каждый, познакомившийся с ней,

сделал бы её своим мировоззрением. Или лучше так сказать: на основе этого учения о жизни каждый россиянин формировал бы своё мировоззрение, - Чарнота встал с табуретки и зашагал по комнате.
– Как это верно! У китайцев есть Конфуций, а у нас кто?"

"А у нас - Толстой", - вставил реплику Агафонов.

"Мало нам Толстого, дорогой Клим Владимирович, мало, - ответил на реплику Чарнота, - Да и сам Лев Николаевич это понимал. Этическая часть его учения меня покорила. Так жить, как хотел жить Лев Николаевич, это жить и радоваться. Но толстовский способ выхода на такую жизнь не реализуем. Это моё глубокое убеждение. Через абсолютное непротивление к такой жизни не выйдешь - раздавят тёмные силы. Да и противоречий много у Льва Николаевича".

"Противоречий, говорите, - не выдержал Маурин, - так извольте пример привести хоть одного".

"Хотите пример? Пожалуйста!
– не задумываясь парировал Чарнота.
– Толстой говорит, что увидел указание на "непротивление" у Христа. Мол, Христос его нам заповедал. Так?" - спросил Чарнота, глядя на Маурина. Тот молчал.

"Так, я вас спрашиваю, Борис Васильевич?"

326 Маурин неуверенно кивнул головой в знак согласия. Чарнота, заметив его неуверенность, ещё больше загорелся азартом:

"Ну, как же! Толстой же для этого и своё Евангелие написал, чтобы доказать это. Помните, какой акцент он ставил, описывая эпизод ареста Христа в саду. Как тот остановил своих сподвижников, желавших с оружием в руках встать на его защиту. Отсюда и "непротивление" выводится. Так почему же Толстой нигде не заявлял о том, что Христос ошибся и неправильно истолковал волю Отца, когда применил насилие к менялам и торгашам и выгнал их из храма? А этот факт приводится во всех Евангелиях без исключения. И этот факт нельзя было Толстому оставить без комментариев, выстраивая свою идею "непротивления" на основе поведения главного бога христианства - Иисуса Христа".

Чарнота замолчал. Молчали и оба слушателя.

"И я насчитал у Толстого семнадцать противоречий. А первый признак истинности любого учения - отсутствие в нём противоречий, - заключил Чарнота.
– Давайте-ка чайку попьём", - предложил он и, чтобы разрядить некоторое напряжение, возникшее у собеседников, стал разливать чай по чашкам. Отпив глоток чаю и этим глотком растворив положенный до этого в рот маленький кусок сахару, Чарнота продолжил:

"Лев Николаевич дал нам третье направление в философии. Вы же знаете, что в истории философии имеется два враждующих друг с другом направления: материализм и идеализм. Определив человека как двойственную субстанцию, Толстой открыл для нас третье - дуализм".

327 Агафонов возразил:

"А можно ли человека называть субстанцией? В материализме субстанция - это материя, в идеализме - дух-бог, а вы, Евстратий Никифорович, первоосновой, сущностью всех вещей именуете человека".

"Ах, какое хорошее замечание вы сделали, Клим Владимирович. Этим замечанием вы ухватили основу, квинтэссенцию той философии, начало которой я увидел у Льва Николаевича. Человек разумом своим познаёт мир и через тело на этот мир влияет. Разум же его питает и обеспечивает всем - всеми жизненными соками, тело. Это две неразрывные составляющие человека и дают субстанцию. Нет человека - нет ничего, то есть ну, представьте себе, что нет человечества - нет нас с вами. Некому вести эти беседы, некому спорить, некому строить машины и мосты, дома. Становится бессмысленным всё остальное: бессмысленны планеты, кометы, космос; наша Земля станет бессмысленной. Вот и получается, что человек и есть та субстанция в мире, с которой всё начинается - начинается осмысление и преобразование мира. Не зря Кант говорил, что человек всегда цель и никогда средство. Вот и Лев Николаевич не прямо, но косвенно это подтвердил. Но он всё-таки не решился заявить это открыто, а прикрылся богом. Он прикрылся производной всё того же человеческого разума, его иллюзией под названием "бог"".

"Вот вы куда загнули!" - возмутился Маурин.

"Да, да ведь Лев Николаевич не зря отверг все религии мира, - перебил его

Чарнота, - и выдал своего бога: "Бог-разумение". "Бог-328любовь", "Бог-совесть". И разумение, и любовь, и совесть только в человеке и больше ни в ком. Я встретил у Толстого несколько попыток, намёков на то, что можно отказаться от обязательной составляющей всякого мировоззрения - религии. Он же прямо указывает нам, что изменить мир к лучшему могут только люди с изменённым к лучшему сознанием. У меня сложилось стойкое впечатление, что Толстой искал пути отказа от религии вообще".

"Вы хотите сказать, что Толстой человека богом определил?" - задумчиво спросил Агафонов.

"Ну да, что-то в этом роде. Но современный человек, по Толстому, бог только в потенции. Чтобы начать свой путь к божественному состоянию, человек должен преобразиться и Лев Николаевич даже указывает путь, который приведёт человека к этой цели".

"И вы можете нам сейчас и здесь очертить вехи этого пути?" - спросил Маурин.

"Попробую - не задумываясь, ответил Чарнота.
– Веха номер один: отказ от церкви, от той надстройки, состоящей из служителей культа, которая взяла на себя функции посредника между человеком и богом. Людям, по мнению Толстого, такой посредник уже не нужен, ибо всё божественное уже заложено в человеке. Веха номер два: человеку нужно поверить, что его тело есть переходный механизм для воссоединения с высшим духом. Ну, точно также, как из куколки выходит бабочка; "куколка" - это человеческое тело, "бабочка" - это дух. Умирает тело, а из него 329исходит дух, если он к этому созрел. Если человек, живя в теле, правильно растил свой дух, то есть - жил праведной жизнью; только в этом случае его дух, по мнению Толстого, уходит к Отцу=богу. Тут я хочу отметить, что абсолютная уверенность в существовании загробного мира, и что ты туда попадёшь за свою праведность, - может быть вредна. Она как бы стимулирует фанатизм, а религиозный фанатизм много уже человеческих жизней унёс. Веха номер три: человек при жизни в теле должен обрести смысл жизни, а он состоит в том, чтобы служить людям, служить человечеству вообще и отдельным его составляющим в частности. Веха номер четыре: тело служит духу, является инструментом служения, ну точно также, как лопата или мотыга служат огороднику. Духовную жизнь нужно ставить над телесной. Веха пять: чтобы успешно служить человечеству, нужно не противиться злу, то есть, например, не отвечать насилием на насилие ни при каких обстоятельствах. Веха шесть: нужно сделаться созидателем жизни, то есть трудиться, самому создавать и воспроизводить средства для жизни, а не паразитировать на других созидателях, как это делало, например, большинство дворян в России.

Именно созидание годного к потреблению продукта (делание жизни) способствует, например, устройству жизни такому, где ложь отсутствует.

Веха семь: люби всех, а не по предпочтению - "жену, своих детей, родственников люблю". По предпочтению любить легко. Но любить всех и даже врагов своих, очень трудно, но необходимо.

Ну вот, примерно так живи и воссоединишься с богом после смерти 330твоего тела. Другими словами - станешь сам богом", - подвёл итог Чарнота и умолк. Молчали и собеседники. За окном сгустились сумерки. Агафонов зажёг керосиновую лампу и поставил её на стол. Маурин, отхлебнув из чашки холодного чая, встал из-за стола:

"На сегодня, я думаю, достаточно. Мне того, что здесь было сказано, надолго хватит для обдумывания. А на завтра меня власти вызывают. Нужно приготовиться. От этого визита к ним я ничего хорошего не жду. Вот уж и новые паразиты народились. И что интересно: паразиты-то вышли из созидателей, то есть "делателей жизни". Один там рабочий, а остальные бывшие крестьяне - беднота, но какие мерзавцы. Вот уж поменяли одних мерзавцев на других: царских - на пролетарских. Ну, ладно, пойду я".

Он подошёл к двери, взялся за ручку, но остановился; повернувшись, он взглянул на Чарноту и произнёс игривым заговорческим тоном:

"Толковый вы мужик, Евстратий Никифорович; или не мужик?"

"Мужик, мужик!" - в том же тоне отозвался за Чарноту Агафонов и улыбнулся.

– ----------------------------

На следующий день состоялось новое собрание в старом составе. Маурин пришёл в плохом настроении и было видно, как ему не терпится поделиться с товарищами чем-то таким, что его угнетает и мучает.

Чарнота пошутил:

"Что ж ты, голубь ясный так не весел? Что ж ты голову повесил?"

Маурину только этого и нужно было - он увидел, что его хотят 331выслушать и разразился гневной тирадой:

Поделиться с друзьями: