Ирландия. Тёмные века 1

Руарк, чистя кинжал, бросил:

— Может, устроим «несчастный случай» для пары вождей?

— Тогда их могилы станут алтарями для мятежа, — ответил я, бросая щепку в огонь. — Закон должен победить не силой, а...

— Привычкой, традицией — закончил он, усмехаясь моим же словам.

В последнюю луну перед выборами я объехал все провинции. В Осрайге Эндла вручала серпы, выкованные из эйрита, вдовам погибших воинов. В Лойгис Колман сам впрягся в плуг, вспахивая «неудобье» перед толпой. В Уи Хенкселайг Кайрбре устроил суд под дубом, разрешив спор о краже овец без крови. А в Уи Нейллов Нейтан, стоя на щите, поднятом людьми, поклялся:

— Если выберут меня — первым делом сломаю клеть, где вожди держали ваши души!

Возвращаясь в Гаррхон, я видел, как дети рисуют дубовые листья на камнях, а старики спорят у колодцев, чей кандидат «честнее». Закон больше не был сводом правил — он стал частью их жизни.

Но когда ветер принёс запах первых осенних дождей, я понял: выборы не кончатся подсчётом голосов. Это лишь начало новой битвы — той, где побеждают не мечом, а умением помнить. Помнить, что даже самый крепкий дуб когда-то был жёлудем, который посмел прорасти.

***

Сентябрьский ветер гнал по небу рваные тучи, словно спешил замести следы лета. Я сидел в кабинете Гаррхона, разглядывая списки кандидатов, испещренные пометками монахов. На пергаменте, пропитанном дымом и тревогой, чернели имена, за каждым из которых стояла надежда — или угроза. Выборы в трех лицах: глава провинции, судья, сенатор. Три головы Цербера, которых предстояло приручить голосами людей, не знавших, что такое «бюллетень».

Самое главное правило для верховного судьи: закон превыше всего! Первыми прибыли экзаменационные свитки из Осрайге. Вождь Лугейд, потомок друидов, проваливший экзамен на кандидата в судьи, прислал письмо, запечатанное воском с оттиском волка: «Законы Эйре — ветер, а обычаи предков — корни. Кто устоит в бурю?»

Его оппонент — Катал, ветеран легиона, потерявший глаз в битве при Слив-Блум, — явился лично. Его единственный глаз сверлил меня через стол: — Они учат параграфы, а я десять лет разнимал драки из-за межи. Вчерашний раб знает: закон мертв без справедливости.

Экзамен для судей проходил под дубом друидов, где когда-то решали споры жребием или поединком. Лугейд, облаченный в плащ из волчьих шкур, цитировал законы, как стихи. Катал, указывая на шрамы на руках, говорил о случаях: — В Уи Маэлтуйле брат убил брата за кражу коровы. По вашему закону — виселица. А по-моему — штраф в пользу детей покойного. Ибо голодные сироты страшнее мертвого вора.

Монахи записывали ответы, качая головами. Закон против опыта — такую битву не выиграть пергаментом.

Для выдвижения в кандидата в сенаторы нужно было сто имён на бересте. В Лойгис крестьяне принесли свиток с сотней зарубок вместо подписей. Их кандидат — Бресал, бывший раб, выкупивший себя урожаем с «неудобий», — стоял у дороги с весами в руках.

— Видишь? — Он ткнул пальцем в зарубки. — Каждая черта — человек, который поверил, что голос раба может что-то изменить.

Но вожди нашли лазейку: они выдвинули своего кандидата — слепого барда Маэл Дуйна, чьи песни славили «старые добрые времена». Его регистрационный свиток украшали подписи старейшин и членов их кланов, дрожавшие, как листья под осенним ветром. Я спросил одного:

— Ты понимаешь, за что голосуешь? Старик, глядя на землю, пробормотал:

— Он пел на свадьбе моего сына...

У глав провинций было всё сложнее им предстояло пройти тысячу шагов к власти, выдвижение требовало тысячи подписей. Сложнее всего было в Уи Хенкселайг. Чтобы собрать тысячу подписей, кандидату Энгусу пришлось объездить десятки хуторов. Его спутник, монах-писарь, жаловался:

— Половина не умеет читать. Рисуют кресты, птиц, даже змей!

Их конкурент — вождь Кормак — прислал свиток, перевязанный золотой нитью. На пергаменте аккуратными буквами значились имена... всех его дружинников, умерших за последние пять лет.

— Они бы проголосовали за меня, — усмехнулся он на суде. — Разве духи предков не часть народа?

Пришлось выставить стражу у урн для голосования. Принимались голоса только живых.

Уи Нейллов сложилось сложная ситуация, выборы под мечом. Здесь избирательный процесс напоминали осаду. Кандидат от вождей — Ойсин, чей отец сжег деревню за отказ платить дань, — раздавал эль и серебряные кольца. Его люди патрулировали дороги, «объясняя» крестьянам, как ставить метки на бересте.

Мы ответили хитростью. Ночью арбалетчики доставили в деревни ящики с «образцами бюллетеней» — на каждом уже стояла печать Энгуса. Утром люди, боясь ошибиться, просто копировали знак. Ойсин, обнаружив подлог, пригрозил сжечь урны:

— Это обман!

Но его остановил старый воин Фергал, чья дочь училась в школе Эйре:

— Ты боишься знаков? Тогда я научу тебя читать.

Наконец наступил «День тишины». Накануне выборов по закону запрещались речи и пиры. Мы с Руарком объезжали провинции, слушая тишину. В Осрайге Эндла молилась в новой часовне, в Лойгис Бресал чинил плуг, в Уи Хенкселайг Энгус считал звёзды, гадая о завтрашнем дне. Только в Уи Нейллов тишину рвали крики: дружинники Ойсина пытали писаря, посмевшего сосчитать подписи. Смутьянов судили по законам Эйре.

— Надо было повесить пару для примера, — предложил Руарк, точа кинжал.

— Тогда их смерть станет камнем в основании их власти, — ответил я, зная, что закон должен победить сам — или не победить вовсе.

Голосование началось на рассвете. В деревнях урны охраняли ветераны с дубовыми щитами, в городах монахи читали законы, чтобы отвлечь толпу от подкупа.

В Осрайге старуха, впервые взявшая в руки стило, спросила:

— А если я испорчу бересту?

— Тогда твой голос услышит только Бог, — ответил монах, указывая на корзину для брака.

К полудню в Уи Хенкселайг вспыхнула драка: сторонники Кормака пытались выкрасть урну. Арбалетчики выстрелили поверх голов. Катал, верховный судья-кандидат, встал перед толпой:

— Кто хочет вернуть времена, когда вождь решал, кому жить? Пусть бросит камень первым.

Камни остались в руках.

Когда солнце скрылось за холмами, мы начали подсчет. В Осрайге Эндла выиграла с перевесом в десять голосов. В Лойгис Бресал и слепой бард разделили голоса поровну — пришлось бросать жребий. Жребий вытянул ребенок из школы Эйре. По жребию выиграл наш оппонент сторонник вождей слепой бард Маэл Дуйн.

В Уи Хенкселайг Энгус победил, но Кормак поклялся оспорить результат:

— Они голосовали обманом!

— Тогда мы призовём их в суд, — ответил Катал, уже надевая мантию судьи. — Предъявите свидетельства обмана, никого нельзя обвинять голословно.

В Уи Нейллов Ойсин проиграл. Узнав результаты, он бежал к викингам, прихватив семью и казну клана. Его дружина, оставшись без зарплаты, присягнула Эйре, но не все из дружинников смогли выполнить высокие нормативы легиона.

Итогом выборов стало, что на четыре провинции вождям удалось избрать из своих одного главу провинции — аббата монастыря Фернс Лабрайда. Его выбрали главой провинции почти единогласно, а он был сторонником вождей. Одного верховного судью, и одного сенатора слепого барда. Нам повезло, что все трое победили в разных регионах и их влияние будет уравновешено нашими сторонниками.