Испытание огнем

— Беги за мной! — крикнул я собаке, бросаясь к «Ладе».

Я уже делал последний шаг к машине, как вдруг свет фонаря дрогнул. На ржавой стене гаража проступила тень — не моя и не Никака. Огромные крылья, крючковатый клюв... Знакомый силуэт из детских сказок деда.

— Рух? — вырвалось у меня.

Тень шевельнула перьями, хотя во дворе не было ветра. Затем — рассосалась, оставив после себя лишь потёк краски, будто кто-то провёл по стене раскалённым гвоздём.

Я дёргал дверь машины, пальцы скользили по пульту сигналки, кнопка не поддавалась. Возился, пот стекал по вискам, и вдруг — вспышка. Яркая, голубая, как молния, осветила двор. Я резко обернулся, сердце подпрыгнуло. Нитей уже не было, а Никак не спеша бежал ко мне, как обычный пёс, ничуть не больше, чем был. Хвост весело мотался, глаза блестели. Он радостно тявкнул, будто ничего не случилось, и запрыгнул в машину.

Я рухнул за руль, захлопнул дверь, завёл мотор. На нервяке слишком резко стартанул. Шины взвизгнули, «Лада» рванула с места, двор деда пропал за углом. Амулет потускнел, но метка продолжала слегка зудеть. Никак сидел рядом, дышал ровно и спокойно, глядя вперёд. Я крепко, обеими руками, держал руль, дыхание сбивалось. Никак выглядел прежним, но в памяти остался огромный силуэт, рычащий на огонь, и та вспышка. Напряжение сжало грудь — что-то шло за мной, что-то большее, чем я думал. И будущее, о котором говорил дед, теперь начинало пугать сильнее, чем люди в чёрном.

По хорошему, нужно было отправляться домой после всех дневных похождений. Но в приложение звякнуло вызовом заказа и я не смог удержаться, чтобы не заработать немного лёгких денег. Тем более, что было по пути.

«Просто подвезти людей, — подумал я. — Без алтарей, без Азара. Вечер без приключений уже был бы отдушиной. Хотя с моим везением кто-нибудь сейчас про духов заговорит. Или ведьмы с мётлами сядут».— усмехнулся про себя.

Я подъехал на точку вызова около большого торгового центра, припарковался у тротуара. Подошли две девушки — лет по двадцать пять, в ярких куртках, одна с длинными каштановыми волосами, другая с коротким рыжим каре. Они тащили пакеты с продуктами, смеялись, толкали друг друга локтями, как школьницы на перемене.

— Ой, собакен! — завопила рыжая, открывая заднюю дверь. — Это что, второй водитель? Где права у него? А как зовут такую милоту?

— Зовут его Никак, — ответил я, бросив взгляд в зеркало. — Понимаю, что звучит двусмысленно. Но уж как есть. Права дома забыл, но рулить умеет.

— Ого, Никак! — каштановая плюхнулась на сиденье. — Привет, красавчик!

Никак приоткрыл один глаз, лениво махнул хвостом, будто сказал: «Смешные, но не в моем вкусе». Девушки захихикали, чуть ли не в унисон.

— Куда едем? — спросил я, трогаясь с места.

— На Прекрасных Курсантов, — ответила рыжая, роясь в пакете. — А можно вашей собачке печенье дать? У нас тут «Юбилейное», очень вкусное!

— Попробуйте, — кивнул я. — Только он капризный, может и не понравится ваше угощение.

Рыжая протянула печенье. Пёс понюхал, фыркнул, отвернулся с видом «это что, вы серьёзно?».

— Ну всё, Лен, он нас раскусил! — засмеялась каштановая. — Это тебе не собачья радость, это оскорбление!

— Да он просто гурман, — подхватила рыжая, подмигнув мне в зеркало. — А ты, уважаемый водитель, тоже привередливый? Тебя можно печеньем подкупить?

Я хмыкнул, сдерживая улыбку. «Вот же прилипалы, — подумалось мне. — Лёгкий вечерок не получился. Флирт с печеньем — это что-то».

— Я попроще буду, — ответил им. — Но за рулём не ем. Правила дорожного движения, знаете ли, суровы в этом плане.

— Ой, какой законопослушный! — протянула каштановая, наклоняясь вперёд. — А ещё и симпатичный. Блондин, глаза почти голубые, прям герой телесериала. Ты случайно не снимаешься где-нибудь?

— Ага, в «Такси против теней», — брякнул я, подыгрывая. — Скоро второй сезон. С псом по имени Никак в главной роли.

Девушки расхохотались, рыжая хлопнула подругу по плечу.

— Слышала, Ань? Никак — звезда! А ты, значит, его менеджер? — спросила она, прищуриваясь. — Или всё-таки герой? Спасаешь мир по ночам, а днём таких как мы возишь?

— Спасаю, — кивнул я. — От скуки, от пробок, от плохого настроения. Полный спектр услуг.

— Ой, я влюбилась! — театрально вздохнула рыжая. — Ань, он ещё и остроумный! Где таких берут?

— В «Ладах» с собаками, — ответила каштановая, ткнув её локтем. — А зовут-то тебя как, герой? Или нам тебя «один блондин - сам себе господин» называть?

— Станислав, — ответил я, сворачивая на шоссе. «Забавные, — подумалось мне. — Их болтовня сейчас — как вода после пустыни. Может, и правда не всё так мрачно? Хотя с моим везением они сейчас скажут, что Никак — шаманский дух».

— Стас! — повторила рыжая, будто пробуя имя. — Классное имя. Слушай, а девушка тебе не нужна? Мы тут свободные, весёлые, даже печенье у нас есть.

— Лен, прекрати! — шикнула каштановая, но сама хихикнула. — Хотя да, Стас, подумай. Мы готовим вкусно, шутим много. И собачке твоей обещаем печенье повкуснее выбирать!

— Обещаете? — усмехнулся я. — Тогда подумаю. Но сначала до Прекрасных Курсантов довезу.

— Ну вот, а мы уже мысленно свадьбу планировали, — притворно надулась рыжая. — Никак, скажи ему, что мы лучшее, что с ним случилось сегодня!

Пёс повернул голову, посмотрел на девушек, потом на меня — глаза хитрые, умные. Фыркнул разок, будто сказал: «Сами разбирайтесь».

— Предатель! — воскликнула каштановая, смеясь. — Стас, он нас сдал! Теперь точно бери нас в команду, а то пропадём без защиты!

Я покачал головой и улыбнулся ещё шире. «Да уж, — подумалось мне. — Может, мир не так страшен? Пожить бы немного нормально, пока вся эта мистика опять не захлестнула». Смех девушек звенел в салоне и впервые за целый день мрак в голове отступил. Высадил их у дома через полчаса, они помахали, сказали «спасибо, удачи на дорогах», и ушли, оставив в салоне лёгкий запах духов и покой, которого давно не было.

Ехал домой, Москов вокруг гудела огромным количеством машин, фонари отражались в неглубоких лужах, мокрый асфальт блестел, как чёрное зеркало. Я наслаждался этим гулом и редкой, особенно в последние дни, внутренней тишиной, которая напоминала мне долгожданный глоток воздуха после долгого ныряния. Никак посапывал, радио хриплым голосом старого рокера напевало: Огонь дрожит в ночной тиши, Но в сердце – тяжесть и сомненье. То ль я забыл свой прежний путь, То ль сел на мель, как челн в теченье.

Горит костёр, искры в тьму, А мысли — рваные тропинки. Расправить плечи? Замолчать? Бежать в поля иль в горы зыбкие?

Я подумал: как мало надо, чтобы мир стал чуть светлее — пара случайных девчонок, их смех, добрые слова. Жаль только, что это временная передышка, а не конец. Жизнь — штука хитрая, она то дарит такие минуты, то кидает тебя в огонь, как щепку, и смотрит, как всё вокруг тебя горит ярким пламенем. Метка на ладони грела теплом, как бы напоминая, что не время расслабляться, покой — это лишь иллюзия.