Испытание огнем

Мои пальцы замерли, ощупывая пустоту. Я нахмурился, провёл рукой по шее, думая, что, может, ремешок соскользнул, но и его не было. Сердце снова заколотилось, на этот раз от смутного беспокойства. Я начал шарить по кровати, откинул влажную простыню, ощупал подушку.

Ничего.

Амулета не было ни на кровати, ни под ней — я даже наклонился, заглянул под матрас, где обнаружил только пыль да старый носок, который, по-видимому, когда-то туда закинул.

— Куда он делся? — пробормотал я себе. Пёс наклонил голову, будто прислушивался. Его уши слегка дёрнулись, а шерсть на загривке приподнялась, словно он тоже чувствовал, что что-то не так.

Я встал, ноги были ватными, но усилием воли заставил себя двигаться. Щёлкнул выключателем у двери, и комната залилась тусклым светом благодаря старой лампе на потолке. Там я опустился на колени, заглянул под кровать ещё раз, провёл рукой по полу, но ничего, кроме пыли, не нашёл. Даже ремешка не было. Складывалось впечатление, что амулет просто испарился.

— Это уже слишком, — сказал, поднимаясь. Никак следил за каждым моим движением, его зрачки опять превратились в тонкие щели, и он вдруг глухо зарычал, глядя на меня.

Я посмотрел на свою грудь. Там, где исчез амулет, кожа всё ещё была тёплой. Пёс знал что-то, чего не знал я, и это заставило меня двигаться быстрее.

Я прошёл в ванную, босые ноги шлёпали по холодному линолеуму. Щёлкнул выключателем, и лампа над зеркалом зажглась с лёгким гудением, заливая маленькую комнату резким белым светом. Стянул с себя мокрую футболку и бросил её в стиральную машину, стоявшую в углу.

Дверца машины скрипнула и я замер, глядя на своё отражение в зеркале.

Оно было запотевшим, словно здесь недавно принимали горячий душ, хотя я точно знал, что такого не было. Но не это заставило меня остановиться.

На стекле, прямо посередине, была надпись — буквы, написанные пальцем, как будто кто-то водил по влажной поверхности. Чёткие, неровные, но легко читаемые: ИЩИ АЛТАРЬ.

Замерев, почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Надпись казалась живой, капельки воды стекали с краёв букв, а я вдруг понял, что не могу дышать. Это было невозможно — кто мог написать такое? Катя? Нурия? Или… Азар? Я сжал кулаки, чтобы унять дрожь, но пальцы всё равно тряслись.

Медленно поднял руку, коснулся зеркала кончиками пальцев — оно было холодным и влажным. От моего прикосновения буквы слегка размазались, но не исчезли.

— Что за… — я не договорил, мой взгляд упал на собственное отражение, а потом я заметил это. На груди, прямо над сердцем, там, где во сне Нурия вдавила амулет, было красное пятно. Не ожог, а скорее след от трения, казалось, что сильно тёр кожу. Оно было ярким, свежим, с неровными краями, и слегка пульсировало, как метка на моей ладони. Я коснулся его пальцами, и кожа отозвалась лёгким жжением, но не болезненным, а каким-то… живым.

Пристально глядя на пятно, вдруг заметил, как оно начало бледнеть. Прямо на моих глазах краснота стала растворяться, словно её стирали невидимой губкой. Через несколько секунд от пятна не осталось и следа — кожа снова была чистой, только чуть тёплой на ощупь. Я провёл рукой по этому месту, но ничего не почувствовал, лишь слабое покалывание.

— Да что ж это такое… — пробормотал себе под нос, чувствуя, как усталость накатывает волной. Усталость не физическая, а какая-то глубокая, внутренняя, будто я устал удивляться, бояться и пытаться понять. Всё, что происходило, было за гранью моего понимания, и я больше не хотел с этим бороться. По крайней мере, не сейчас.

Повернул кран и холодная вода с шипением хлынула в раковину. Я наклонился, сунул голову под струю, чувствуя, как ледяные капли стекают по лицу, шее и плечам. Вода была такой холодной, что у меня перехватило дыхание, но это было то, что нужно. Она прогнала остатки сна, кошмара, страха. Я стоял так несколько секунд, пока кожа не начала покалывать от холода. Потом закрыл кран, выпрямился и вода закапала с подбородка на пол, оставляя маленькие лужицы на кафеле.

Я снова посмотрел в зеркало. Надпись всё ещё была там: ИЩИ АЛТАРЬ. Но теперь она казалась мне не угрозой, а вызовом. Вытерев лицо полотенцем, бросил его на край раковины и вышел из ванной, оставив свет гореть. Мне нужно было подумать. И, главное я уже знал: чтобы всё это закончилось, нужно найти этот чёртов алтарь.

Глава 13. Нас утро встречает...

Я проснулся от посторонних звуков в кухне.

Сначала подумал, что это Никак роется в своей миске в поисках завтрака. Но потом услышал лёгкий звон ложки о керамику, шорох пакета — слишком аккуратные, человеческие движения. Странно.

Я точно помнил: вчера вечером, когда ложился, в квартире никого не было.

Ночью просыпался — тишина. Даже Никак спал, свернувшись калачиком у двери.

Потянулся к телефону. Семь утра, начало восьмого. За окном — мутноватое весеннее утро, солнце ещё не поднялось выше соседних домов, но свет уже пробивался сквозь занавески.

— Никак? — позвал я шёпотом.

Пёс тут же запрыгнул на диван, обнюхал меня и ткнулся влажным носом в щёку. Значит, не галлюцинация.

Я натянул штаны, брошенные на стул, и вышел в коридор.

На кухне сидела Катя.

Она держала в руках свою огромную кружку с надписью «Кофе — моя религия», но по запаху это был не кофе, а что-то фруктовое — малиновый или какой-то другой фруктовый чайный напиток. На ней был мой старый хлопковый халат, волосы собраны в небрежный пучок.

Я застыл в дверном проёме.

— Привет, — сказал я.

Катя подняла глаза, хмыкнула.

— О, жив. Ты так крепко спал, я уж подумала, что ты в коматозе.

— Давно пришла?

— Часа два назад.

Я кивнул, подошёл к шкафу, достал турку. Медную, с потёртой ручкой.

Старый безотказный инструмент.

— Где пропадала? — спросил я, насыпая кофе. — Ты не брала трубку.

Никаких записок не оставила. Просто молча пропала.

Катя потянулась за сахаром, её рука скользнула мимо моей.

— Занята была.

— Два дня?

— Ну да.

Я поставил турку на плиту, повернулся к ней.

— Кать, серьёзно? Вот так просто — «занята», и всё?

Она отхлебнула чай, сморщилась — видимо, остыл.

— Ты сегодня какой-то нервный. Выспись сначала, потом поговорим.

— Я выспался.

— Не похоже.

Я глубоко вздохнул, сжал пальцы. Метка на ладони слегка заныла — привычное уже ощущение.

— Ладно. Давай по-другому. Может быть, ты сама хочешь мне что-то сказать?

Катя наконец оторвалась от кружки и внимательно посмотрела на меня. Глаза чуть сузились, в уголках губ заплясали капризные складочки.