Испытание огнем

Я глубоко вздохнул и завёл двигатель. Никак внезапно положил лапу мне на руку — собачья шерсть оказалась неожиданно горячей.

— Что, Никак? И тебе показалось, что это был пробив?, — тихо спросил я и тронулся, оставляя позади полицейский автомобиль.

Асфальт под колёсами был тёплым, почти живым. Где-то вдалеке завыла сирена.

Я свернул на парковку у «Магнита», притормозив перед лежачим полицейским. Подвеска слегка скрипнула.

— Пойдём со мной, — потянулся к ошейнику, пристёгивая пса на поводок. —Сюда можно с мохноногими.Никак недовольно хмыкнул.

Магазин встретил лёгким запахом хлорки и залежалых круп. Я схватил первую попавшуюся тележку – колесо виляло, скребя по полу и постоянно заворачивало неудобный магазинный транспорт вправо. Усадил в неё пса — пусть покатается. Идя между рядами, бросал в тележку банки и пачки, выбирая то, что переживёт меня, если я не вернусь с пустыря. Трудно сказать, зачем. Наверное, из привычного прагматизма.

В отделе с колбасами взял две палки «сервелата».

Кассы самообслуживания мигали зелёным. Я размеренно тыкал в экран пальцем, пока сканер пищал над штрих-кодами.

— Не забудьте чек, — пробубнил роботизированный голос.

Я его не взял.

На парковке пустые тележки качались на ветру, будто их толкал кто-то невидимый. Никак вдруг ощетинился — на асфальте перед нами лежала обгоревшая купюра в пятьсот рублей. Очень похожая на ту, что мне дали на заправке. Я нагнулся к ней — и в этот момент все фонари на стоянке разом погасли на пару секунд. Когда свет снова зажёгся, купюры на асфальте не было.

Вокруг было пусто. Только пара старушек с авоськами копошилась у дальнего входа. Высадил пса из тележки и покатил её к машине.

— Немного терпения, — бросил я, раскрывая багажник.

Пакеты шуршали, укладываясь по соседству рядом с монтировкой и канистрой. Один порвался – банка с тушёнкой грохнулась на дно.

И тут зазвонил телефон. На экране высветилось имя - «Роман».

Я вздохнул, поднёс трубку к уху.

— Ты вообще понимаешь, что натворил?! — брат шипел так, будто старался не кричать. — Нина Семёновна только что мне всё рассказала. Ты назначил встречу этим ублюдкам?!

— Встречу? Ром, я им натурально стрелку забил. А твои предложения? Ждать, пока они старушку в подъезде подстерегут?

— Они же тебя самого на том пустыре и закопают! — Романа как будто трясло. — Ты видел их? Это же не люди, Стас!

Я посмотрел на пса. Никак внимательно смотрел на меня, его чёрные глаза блестели, как мокрый уголь.

— Возможно всё не так страшно. К тому же это будет только завтра. Ну и у меня есть козырь, — сказал я.

— Какой ещё козырь?! О чём ты говоришь?

— Туз в рукаве.

— Ты… — Роман замолчал. Потом раздался звук, будто он провёл рукой по лицу. — Ладно. Ты едешь туда один?

— Не совсем.

— С кем?!

Я отстегнул поводок – Никак запрыгнул на сиденье.

— С собакой.

— Боже… — Роман фыркнул. Потом вдруг серьёзно: — Ты хотя бы ствол взял?

— Нет.

— А…

— Монтировку возьму.

На том конце провода повисло молчание. Потом брат глухо прошипел:

— Ты идиот.

— Знаю, — кивнул я, хотя он этого не видел.

— Жди меня у машиностроительного в четыре. Не езди туда один, понял?

Я не ответил.

— Стас…

— Угу.

— Они, кажется, вообще не люди, — снова сказал он, и голос его дрогнул.

Я посмотрел на свою ладонь – шрам слегка пульсировал.

— А кто такой твой крёстный, — напряжённым голосом спросил Роман.

— На самом деле, это не он мой крёстный, а я. — с улыбкой ответил я. — Но это долгая история.

— Стас, ты что-то не договариваешь. У тебя есть какая-то неизвестная мне родня? — начал было Роман, но я решил заканчивать этот разговор.

— Ладно, завтра созвонимся, — бросил я и положил трубку.

Никак фыркнул, будто одобрил.

Я завёл машину. В багажнике звякнула банка – покатилась куда-то в темноту багажника.

— Туз в рукаве... — повторил я и потрогал шрам. — И пёс на прикрытие.Пока телефон был в руке, решил набрать номер Кати. Выслушав положенное количество гудков, хладнокровный автоматический голос, имитирующий женские интонации, сообщил, что абонент невероятно занят и не может принять ваш вызов.

— Всё это жутко любопытно, Никак, правда?, — спросил я у пса. — Мне становится очень интересна эта внезапная занятость.

Катя всегда была предсказуема, как старый будильник. Просыпалась ровно за час до своего дневного дежурства в «Лаванде» , небольшом салоне красоты у метро, где она лакировала ногти по четыре часа в день.

Возвращалась с работы с липкими от лака пальцами, сразу заваливалась на диван и включала какой-нибудь бесконечный сериал. Иногда заказывала еду, иногда доедала мои вчерашние пельмени. Так было все три месяца подряд.

Но последние дни всё пошло наперекосяк.

Впервые я насторожился, когда в прошлую среду обнаружил в кухне вымытую сковороду. Катя ненавидела мыть посуду — она просто складывала её в раковину, пока гора грязных тарелок не начинала угрожающе крениться. А тут — чистота, даже крошки со стола вытерты.

Потом, на той же неделе она встала в семь утра. Без будильника. Я проснулся от странного шума — Катя, оказывается, пылесосила. В семь утра. В её единственный выходной.

— Ты чего? — я пробормотал, протирая глаза.

— Мешаю? — она резко выдернула вилку из розетки. На ней были старые спортивные штаны и моя футболка с выцветшим логотипом уже не существующей музыкальной группы. Никакого макияжа.

— Нет, просто... неожиданно.

Она фыркнула и вышла, оставив пылесос посреди комнаты.

Три дня назад утром я застал её за странным занятием — Катя сидела на кухне и что-то писала в блокноте. При моём появлении резко захлопнула обложку.

— Что это? — спросил я.

— Список покупок, — она сунула блокнот в ящик. Но я успел заметить, что страницы были исписаны ровными строчками, а не хаотичным перечнем продуктов.

Я сварил кофе, налил в кружку, наблюдая за ней краем глаза. Катя нервно теребила край футболки, её взгляд постоянно задерживался на окне, как будто она кого-то ждала. Или боялась.