Испытание огнем

— У тебя сегодня смена? — спросил я.

— Нет.

— Тогда чего встала?

— Не спится, — она резко встала, опрокинув стул. — Пойду прогуляюсь.

Дверь захлопнулась. Я остался один с остывающей кружкой и чувством, будто пропустил какой-то важный момент.

Может, я просто не умею читать людей? Три месяца — достаточный срок, чтобы изучить привычки человека, но явно маловато, чтобы понять, когда тебе начинают врать. Или я просто не хотел замечать?

Зашёл в комнату и открыл ящик стола. Блокнота там не было.

На столе лежала розовая зажигалка с надписью «Лучшей подруге». Катя не курила.

Я перевернул зажигалку. На обратной стороне было выцарапано что-то похожее на цифры: 31.02.

Тот самый день, который появился у меня в навигаторе в районе Уфы.

А ещё её взгляды: иногда она смотрела на меня так, будто и не на меня вовсе, будто примеряла, подойду ли к чему-то только ей одной известное. В такие моменты Катины глаза становились стеклянными.

Кофе в этот момент вдруг показался мне особенно горьким.***

Я притормозил, выруливая на стоянку у своего дома. Мотор вздохнул и заглох.

— Посиди минутку, — сказал псу, приоткрывая свою дверь.

Вечерний воздух был густым, пропитанным запахом весны. Я внимательно осмотрел стоянку: пара машин у подъезда (соседская «Киа» и потрёпанный «Форд» нудного мужика из второго подъезда), детская площадка за деревьями была пустая, только качели слегка скрипели на ветру. Ничего подозрительного.

Я открыл багажник. Пакеты с продуктами шуршали, цепляясь за края. Из порванного пакета на землю с грохотом упала банка сгущёнки.

— Вот ведь...

Никак выскочил из машины, его нос сразу же потянулся к банке.

— Не надо, я сам подниму.

Поднял её, сунул в карман куртки. Щёлкнул пультом сигнализации. Машина отозвалась тихим щелчком.

Пакеты перекинул в левую руку — правой держал ключи от дома, готовый в любой момент превратить их в кастет.

Подъезд встретил меня запахом затхлости и лака для волос. Лифт, как всегда, не работал. Всё-таки иногда бывает приятно жить всего лишь на втором этаже.

На лестничной площадке было тихо. Только за дверью соседей гремела посуда — семья Петровых ужинала.

Вставил ключ в замок, прислушиваясь. Никак повёл носом и настороженно дёрнул ушами.

— Что там?

Дверь открылась без скрипа. В квартире пахло... свежим шашлыком.

Я замер.

В прихожей было темно, только из кухни лился тусклый жёлтый свет. Я поставил пакеты на пол, медленно снял ботинки. Никак проскользнул внутрь, его шерсть вздыбилась.

— Катя?

Тишина. Я щёлкнул выключателем в прихожей. Зажёгся свет.

Я медленно двинулся в сторону кухни.

Зайдя, увидел на столе бумажный пакет с логотипом неизвестного мне кафе «Дымок». Из него торчали деревянные шпажки, обёрнутые в фольгу.

Я развернул её и увидел одноразовый пищевой контейнер. В нём— свежий, ароматный, горячий шашлык. Как будто его сняли с шампура буквально пять минут назад. Пар ещё поднимался.

Рядом — записка.

«Приятного аппетита!»

Я взял листок. Бумага была гладкой, мелованной и плотной. Слишком качественной для забегаловок фастфуда. Почерк... не Катин. Она всегда писала размашисто, буква «т» у неё заваливалась назад. А здесь — ровные, почти каллиграфические строки.

Я потянулся к контейнеру.

Никак внезапно рыкнул. Глухо, как будто не из своей глотки, а откуда-то изнутри. Его зубы обнажились, шерсть на загривке встала дыбом.

Я отдёрнул руку.

— Ладно, ладно... не трогаю.

Шашлык остался на столе.

Выгружая продукты в холодильник, старался не смотреть в сторону ароматного шашлыка. Молоко, яйца, сыр... Мои руки действовали автоматически, а голова крутила одну мысль:

Кто принёс это? Катя? Нет, она терпеть не могла шашлык. И вообще старалась не есть мясо. Да и не её это почерк...

Я достал телефон, нашёл её номер в списке вызовов. Нажал зелёную кнопку.

Гудки. Долгие, монотонные. Потом — щелчок.

«Абонент временно недоступен...» — женский голос звучал слишком бодро для этого странного вечера.

Я положил телефон на стол. Никак уставился на шашлык, его нос мелко дрожал.

— Чуешь что-то, да?

Я взял вилку, ковырнул мясо. Казалось, обычная свинина... но прожилки жира были слишком красными. Почти кровавыми.

Вдруг — звонок. Я вздрогнул, схватил телефон. Неизвестный номер.

— Алло?

Тишина. Потом — лёгкое потрескивание, будто на том конце кто-то разводит костёр.

— Кто это?

Щелчок. Вызов прервался.

Я посмотрел на пса. Никак сидел, уставившись на окно.

Мне показалось, что за шторой мелькнула тень.

Я резко щёлкнул выключателем — свет погас.

Мы остались в темноте втроём: я, пёс... и горячий шашлык на столе.Я толкнул дверь ногой, входя в комнату. Телевизор включился с третьей попытки — панель устаревшей модели долго хрипела, прежде чем выплюнуть на экран бледное лицо диктора.

Новости. Без звука.

Диктор шевелил губами, размахивал руками, за его спиной на маленьком экране мелькали кадры: пожарные в грязных оранжевых костюмах, шланги, чёрные скелеты здания. Очередной пожар.

Я щёлкнул пультом. Музыкальный канал. Яркий клип — девушка в красном платье танцует на фоне горящего леса.

Гори, костёр, гори,Пепел ветром разнеси.Кто-то стал уже золой,Кто-то — следующим в очереди...

Я хмыкнул.

— Ну, конечно.

Выключил.

В кухне на столе всё ещё лежал шашлык. От него пахло луком и чем-то... сладковатым. Никак сидел рядом, уши настороженно прижаты.

Я взял пакет и не глядя швырнул его в мусорное ведро. Оно глухо звякнуло — видимо, задело пустые банки.

— Вот и поужинали.

Достал сковороду. Налил немного масла. Через минуту оно зашипело. Разбил два яйца, бросил кусок ветчины. Запах ароматной яичницы тут же перебил шашлычный.

Никак посмотрел на свою миску.

— Да, да, помню.

Насыпал горсть корма. Никак не бросился жевать, а сначала ткнулся носом в гранулы, будто проверяя на яд. Потом неспешно принялся ужинать.