История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III

за ними прерогативы блюстителя веры. Но, ведь блюстительство

логически немыслимо без принятия мер на пользу правоверия и

благочиния, то есть без признания за таким лицом высшей управ-

ленческой власти.

Отсюда сам собой напрашивался вывод: «Кому принадлежит

церковно-правительственная власть вообще, тому принадлежит

и право устанавливать общие нормы церковного порядка»; при-

чем, без каких-либо формальных ограничений1. К тому же, распад

империи Карла Великого наглядно продемонстрировал, что ждет

Византию в случае ослабления императорской власти.

И византийское сознание сделало выбор в пользу царя. Если

император являлся правомыслящим, то Церковь охотно призна-

вала за ним весь возможный арсенал административных полно-

мочий по управлению собой, включая вмешательство в вероучи-

тельные споры. В противном случае его признавали как бы менее

дееспособным в управлении Церковью. Иными словами, церковно-

административная дееспособность царя зависела от чистоты его

веры, но при этом никогда не исчезала полностью, поскольку в ее

основе лежала презумпция церковной правоспособности императора.

И это совершенно понятно, поскольку Церковь пришла в Империю, а не Империя в Церковь.

Неправедный император признавался (неважно, при жизни или

позднее) как бы не вполне духовно здоровым, не вполне тем, кем дол-

жен быть, а потому, как следствие, и не вполне способным управ-

лять Церковью в полной мере. Например, как указывалось выше, Отцы Седьмого Вселенского Собора не сомневаются в том, что цари

православные являются хранителями веры и защитниками Церкви, и им приписываются достоинства Христа. А вот цари-иконоборцы

не могут приписывать себе священническое достоинство, посколь-

ку пусть и по заблуждениям, но впали в ересь2.

Впрочем, в любом случае ограничение дееспособности какого-то

конкретного императора не приводило автоматически к признанию

1 Суворов Н.С. Учебник церковного права. М., 1913. С. 210—211, 251.

2 Асмус Валентин, протоиерей. Седьмой Вселенский Собор 787 г. и власть

императора в Церкви. С. 61.

363

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

христианским миром ограниченности церковно-административных

прав всех остальных царей, к ущемлению императорского досто-

инства. Поскольку в данном случае правовые категории находятся

в прямой зависимости от нравственных, духовных понятий, чрез-

вычайно сложно или даже невозможно раз и навсегда квалифици-

ровать второй элемент формулы и четко изложить, в чем именно

заключается дееспособность царя.

Связь между правоспособностью и дееспособностью импера-

тора была очень сложной и неоднозначной, никогда и нигде не

нормируемая, поскольку в Церкви отсутствует какой-либо судия

веры, кроме Господа нашего Иисуса Христа. Все решает церковная

рецепция или, иначе говоря, свободное усвоение церковным созна-

нием тех или иных определений и практик. Церковь принимает то, что полезно ее членам, хотя бы такое распоряжение исходило бы и

от царя, чьи акты по иным вопросам она же отвергла как неверные.

Поэтому нередки случаи, когда Церковь принимает и реципирует

отдельные акты императоров — сторонников ересиархов, и наобо-

рот. Или когда оценка и принятие императорских распоряжений

варьируются Церковью во времени. Истина в итоге всегда побеж-

дает, поскольку Церковь не подвержена греху и врата адовы ее не

одолеют, но путь к победе очень часто весьма и весьма сложен и

запутан. Очевидно, такая конструкция раз и навсегда снимала во-

прос о правоспособности Римского императора в части управлению

Церковью.

XL. ИМПЕРАТОР МИХАИЛ III

(842—867) И ИМПЕРАТРИЦА

СВЯТАЯ ФЕОДОРА (842—856)

Глава 1. Императрица святая Феодора

и «Торжество Православия»

После смерти императора Феофила обеспечение прав двух-

летнего царя Михаила III, венчанного отцом на царство еще при

рождении, находилось в руках его матери и группы опекунов. Здесь

самое место рассказать немного о благочестивой императрице, с ко-

торой связано восстановление иконопочитания в Римской державе, и много других добрых событий.

Императрица святая Феодора являлась этнической армянкой

и родилась в Пафлогонии, в городе Эвиссе. Ее родителями были

Марин, турмарх местного фемного войска, и Феоктиста (по другим

источника, Флорина). Она вместе с другими девушками из знатных

семей была приглашена в начале 830 г. мачехой Феофила, импера-

трицей Евфросинией, все еще проживавшей в царском дворце, для

участия в конкурсе кандидаток в невесты юного императора. Девиц

выстроили в ряд и Феофил с золотым яблоком в руках начал обход.

Первоначально взор царя упал на девушку Кассию, стоявшую ря-

дом со св. Феодорой. Не зная, как начать с ней разговор, Феофил

сделал общее замечание типа того, что женщины причинили не-

мало зла мужчинам — обычный наигранный категоризм молодого

365