История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III

хорошее расположение духа и во всех подчиненных им. Но еретики, имея языки наостренные и дыша гневом и стремлением к обличе-

ниям, хотят в темном месте подстрелить имеющих правое сердце и

потому говорят так»1. Иными словами, императоры, многократно

рисковавшие жизнями и не единожды бившие врагов Империи и

Церкви, были введены еретиками-епископами в заблуждение, и, конечно, не виновны в этом.

К сожалению, далеко не всегда задумываются: а чем была вызва-

на реставрация иконоборчества? И совершенно напрасно, посколь-

1 «ДВС». Т. 4. С. 580.

356

П Р И Л О Ж Е Н И Е № 9

ку ответ на этот вопрос таит в себе много интересного. Дело в том, что в условиях существования «симфонии властей», практически

любое церковное событие в Церкви-Империи всегда имело поли-

тическое продолжение, и наоборот. «Новое» иконоборчество было

в гораздо большей степени проникнуто политическими мотивами, чем догматическими разногласиями между Римом и Константино-

полем. Для массы рядовых обывателей догматические высоты были

недоступны. Там богословские предпочтения формировались под

влиянием внешнего авторитета: епископа своей епархии, которому

следовало подчиняться по правилам церковной дисциплины, мо-

нашествующих лиц и наглядных примеров, при каких императо-

рах — иконоборцах или иконопочитателях Римскому государству

и римскому народу жилось лучше, а дела обстояли успешнее?

Однако для церковной и управленческой элиты греческого Вос-

тока иконоборчество стало по существу не догматическим учением, а политической идеей новой национальной партии. Апостольский

престол придерживался иконопочитания, причем в убогом и бед-

ном по содержанию понимании, вызывавшем в Константинопо-

ле лишь легкую усмешку. И этот же Рим, презрительно отрицал

прерогативы Константинопольского патриарха, какими его на-

делил Византийский василевс, и требовал признания верховенства

понтифика. Поэтому поддерживать сторонников иконопочитания

являлось равнозначным тому, как соглашаться с претензиями Рим-

ских епископов на абсолютное главенство в Кафолической Церкви, болезненными для самолюбия греческих иерархов. А высшие круги

византийского общества обоснованно отождествляли личность и

образ мыслей понтифика с его предательством интересов Римской

империи и попытками захвата византийских земель в Италии.

Напротив, наиболее горячими поклонниками почитания святых

икон выступали (хотя далеко не все) монашествующие лица, в силу

природы своего сана куда в меньшей степени связанные узкополи-

тическими интересами греческой духовной и военной элиты. Над

ними довлело чувство Вселенской Церкви, независимое от того, в

каких отношениях в данный момент времени находились Римский

царь и Франкский король, папа и патриарх.

Следует заметить, что при всем уважении к памяти монахов, жертвовавших за поклонение святым иконам жизнью и претер-

певших многие страдания, в массе своей монашествующие лица

далеко не всегда соответствовали тем идеалам иночества, какие

демонстрировали древние Отцы; они не были столь образованы.

357

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

Не случайно, многие каноны Трулльского и Седьмого Вселенских

Соборов, а также правила «Двукратного» Константинопольского

собора 861 г. посвящены негативным аспектам, которыми была

полна жизнь восточных монастырей. Достаточно сказать, что, на-

пример, из 17 правил «Двукратного» собора 7 были посвящены

борьбе с недостатками, вскрывшимся в практике организации мо-

настырей и жизни иноков.

Едва ли так же могут быть сомнения в том, что причины столь

удивительного долголетия иконоборчества не охватываются лишь

сферой догматики. Примечательно, что последний Собор, свер-

шившийся уже при императоре Василии I Македонянине (867—886), поставивший, наконец, точку на иконоборческом кризисе, не при-

вел никаких дополнительных аргументов в пользу иконопочитания.

Скорее, сам факт обоюдного анафематствования Римским понти-

фиком и Константинопольским патриархом иконоборчества как

ереси являлся для современников символом вновь восстановленного

единства Кафолической Церкви на Константинопольском соборе

869—870 гг. Едва ли с церковной точки зрения в этом была осо-

бая нужда: из 4 оставшихся в Константинополе иконоборцев трое

тут же повинились в ереси и были прощены, и только один, некто

Феодор Критянин, был анафематствован епископами, присутство-

вавшими на заседании1. Примечательно, что за 8 лет до этого, на

«Двукратном» соборе об иконоборчестве не сказано ни слова, и, как раз, этот Собор прошел под эгидой противостояния Римскому

епископу, и являлся своего рода апологией Константинопольско-

му патриарху. Так что, повторимся, политика занимала во второй

стадии иконоборчества гораздо больше места, чем богословие.

Займи в этих условиях Византийский царь позицию иконопочи-

тателей, и в глазах имперской элиты выходило, что он солидарен с

Римским епископом и в других вопросах, в том числе по признанию

Франкского короля наследником древних Римских императоров, а папы — главой Кафолической Церкви. Хрестоматийный пример —

император Михаил I Рангаве, буквально сметенный при первой же

неудаче патриотической партией, поддержавшей Льва V Армянина.