История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III

Уже в те годы такая мера была воспринята, мягко говоря, без энту-

зиазма и обосновывалась высшими церковными и политическими

интересами все еще единой Священной Римской империи. Теперь

же аналогичная инициатива исходила от ранее всегда послушного и

преданного своему императору греческого священства, чем серьезно

подрывался и статус Римского царя, и старые традиции. Тем более, что, как мы отмечали в предыдущем приложении, отсутствовали

объективные основания хоть в чем-то отличать императора Фео-

фила от предшествующих ему царей-иконоборцев. Если же вопрос

об исключении императоров Льва III, Константина V, Льва IV, Ни-

кифора I, Льва V, Михаила II Травла из церковного поминовения

вообще не стоял, то с какой стати этой незавидной участи должен

был «удостоиться» император Феофил?

Святая Феодора разглядела опасность ситуации и попыталась

остановить пагубные выступления еще накануне открытия Собо-

ра. Но окончательно решить этот важнейший вопрос не удалось; тогда императрица решилась на крайнюю меру. Наступил день, на

который был назначен Собор. Царица вместе с сыном императором

Михаилом III и синклитом, держа по свече в каждой руке, вошли в

храм. Цари подошли к патриарху и вместе прошли к алтарю, а оттуда

до Царских ворот, называемых Ктенарийскими. Все восклицали:

«Господи, помилуй»1.

Затем, начав заседание, царица выступила с горячей и искрен-

ней речью, в которой проявила, с одной стороны, редкостное бла-

гочестие и уважение к епископату, но, с другой, недвусмысленно

напомнила о том, что ставить точку в вероисповедальных спорах

является царской прерогативой. Если же кто-то забыл об этом, она

готова тут же напомнить о древнем праве Римского императора.

Обратим внимание на нюансы ее выступления перед отцами Со-

бора.

«Отцы и клир Божий! — произнесла царица. — С великой благо-

склонностью дарую я вам восстановление всечтимых и святых икон.

Соблаговолите же и вы по справедливости воздать благодарность

1 Афиногенов Д.Е. «Повесть о прощении императора Феофила» и Торжество

Православия. С. 65, 67.

370

А М М О Р И Й С К А Я Д И Н А С Т И Я

госпоже своей, причем благодарность не малую и ничтожную, не

ту, что и благодарностью назвать нельзя, которая неприлична и

неподходяща ни для вас, ее воздающих, ни для меня — просящей, а ту, что была бы и уместна, и солидна, и Богу угодна. А прошу я для

своего мужа и царя от Бога прощения, милости и забвения греха.

Если этого не случится, не будет ни моего с вами согласия, ни по-

читания и провозглашения святых икон не получите вы».

Это был ультиматум, поскольку очевидно, что без царского указа

никакое восстановление святых икон было в принципе невозможно.

Новый Константинопольский патриарх попытался (правда, едва ли

эту попытку можно назвать удачной) сгладить ситуацию: «Спра-

ведливого просишь, госпожа, — ответил он императрице, — и мы

не можем тебе отказать, ибо положено щедро воздавать должную

благодарность властителям и благодетелям, если они не правят са-

мовластной рукой, и нрав их боголюбив. Но не посягаем на то, что

выше нас, не в силах мы, как Бог, простить ушедшего в иной мир.

Нам доверены Богом ключи от Неба, и мы в силах отворить его

любому, однако тем только, кто живет этой жизнью, а не пересе-

лился в иную. Иногда, однако, и переселившимся, но только тогда, когда их грехи невелики и сопровождаются раскаянием. Тех же, кто

ушел в иной мир и чей приговор ясен, мы не можем освободить от

искупления»1.

Для человека XXI века эти слова, может быть, ничего и не гово-

рят, но для современников тех далеких событий они были открыты

во всей их полноте. Проведя многие годы при дворе Римского папы, патриарх св. Мефодий перенял те идеи, которые уже давно прово-

дились — хотя и безуспешно — понтификами в их многовековых

отношениях с Византийскими василевсами. И не удивительно, что

в отличие от прежних лет, столичный архиерей высказал «крамоль-

ную» мысль. Оказывается, не всякий Римский император вправе

рассчитывать на признание и молитвы Церкви, а лишь тот, кто

«благочестив» и — главное — правит не самовластно. Иными сло-

вами, тот царь, кто не признает за собой право выступать главой

церковного управления, но разделяет его с епископатом. Особенно

заметны «римские» нотки во фразе патриарха о «ключах от Неба» —

настолько характерных и симптоматичных, что спутать их просто

невозможно. Трудно было не понять, что Константинопольский

клир во главе со своим архиереем пытается закрепить за собой те

1 «Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей». Кни-

га IV, главы 4, 5. С. 102.

371

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

же права, какие на Западе Римский апостолик декларировал в от-

ношениях с императором Западной империи.

Это едва ли можно назвать «прогрессом» в «симфонических»

отношениях Восточной церкви и Римского императора. Кроме

того, доводы св. Мефодия о невозможности Церкви молиться за

тех, кто ушел в могилу в заблуждении и не познал истины, также

лишены исторической основы. Достаточно вспомнить императоров-