Книга чародеяний

– И вы вовсе не обязаны всё время извиняться за то, что я был слепым ослом, – Арман поймал себя на том, что цитирует бабушку Милоша, и рассмеялся. К счастью, Берингар не придал этому особого значения.

– Всё это понятно на словах, а на деле мы продолжаем вести себя глупо. Не обижайся, если я сделал неверный вывод, но всё-таки скажу: Арман, я не намерен вставать между вами.

Он был готов ко всему, но от этих слов едва не свалился с лошади. Следопыт в одной короткой фразе уместил всю ребяческую ревность, которой он, Арман, щедро себя кормил – даже осознавая, насколько это нелепо.

– Приходи в любое время и не делай вид, будто у тебя нет ключа, – ровным голосом продолжал Берингар. – Ты ведь знаешь, что Адель не покидает мой дом исключительно в целях собственной безопасности. Связь между вами не была односторонней, она скучает не меньше твоего и, поверь, любит тебя по-прежнему. То, что я теперь занимаю какую-то часть её сердца, не вычёркивает оттуда тебя.

Поднявшийся ветер согнал птиц с ближайшего куста, и их чириканье отчего-то походило на злорадный смех. Арман даже не представлял, насколько ему было важно услышать эти слова не от себя и не от Адель. Несмотря на то, что Бер был непосредственным участником сложившейся путаницы, его мнение оставалось для Армана не просто ценным – бесстрастным и безошибочным, как голос свыше. Дело не в том, кто старше или младше, а в том, кто умеет подобрать слова и находит смелость произнести их.

– Спасибо, – сказал он, надеясь, что голос не подвёл. – Я рад услышать это ещё раз.

– Я так и думал.

– Мне ведь всегда хотелось, чтобы Адель была счастлива, но о своей реакции я и не помышлял. Как-то не приходило в голову, что я к ней настолько привязан… особенно после тех случаев, когда она меня калечила. – Признавать это вслух казалось неправильным, было больно, но Берингар знал всё и больше. Ему нет смысла объяснять, что чувствовал каждый из Гёльди. – И вышло то, что вышло… Я извёлся так, как будто она в самом деле видеть меня не желает, а ведь это даже неправда. – Вдохновлённый откровенным разговором, Арман осторожно спросил: – Неужели ты правда был готов перенести отказ и разлуку? Извини, если это слишком личный вопрос.

– Ничего страшного, – отозвался Берингар и ещё какое-то время молчал, то ли подбирая слова, то ли решая, отвечать ли вообще. – Я знаю, что любовь не всегда взаимна.

Больше он ничего не сказал, а Арман не решился настаивать. В конце концов, сердечные тайны он намеревался выведать у сестры – Адель уж точно найдётся, что рассказать!

Часа через полтора Берингар уточнил дорогу у встречного извозчика и сообщил, что они почти приехали. Задержались на подъезде к городу, переходя разветвления ручьёв, и передохнули у озера, а после этого наконец оказались в Люнебурге.

Новый город показался Арману похожим на все предыдущие, а может, он просто утомился и оттого не заметил в нём ничего особенного. Утомился – слабо сказано: если б не упрямство, которое он поровну делил с Берингаром, и полная безынициативность старших магов, Арман бы уже позволил усталости взять верх и совсем перестал думать. Из тех, кого они успели опросить, мало кто вообще согласился с ними разговаривать. Госпожа дю Белле прямо заявила, что подозревает всю группу во лжи; особой перемены в её отношении не произошло, но раньше она хотя бы лучше относилась к семейству Клозе.

– Единственный из вас, кто внушает мне доверие, это молодой пан Росицкий, – ледяным тоном заявила она. – Вам дозволили заняться самой книгой, но оставьте в покое тайны её создания. Что, если вы поделитесь кое-какими заклятиями со своей сестрой? – обратилась она к Арману. – Что, если вы похитите книгу и передадите её своему отцу? – обратилась она к Берингару. – Радуйтесь тому, что остались живы, и не вмешивайтесь в дела более опытных колдунов. Это всё, что я могу вам сказать.

И ни слова о нападениях, о трупах заколдованных людей и профессиональных боевых магов. У Армана на языке вертелись вопросы, которые он не успел сформулировать. То, что они выполнили грязную работу и могут быть свободны, уже ясно, но неужели никто другой не займётся более насущными вопросами?

– Теперь никто никому не доверяет, госпожа посол, – Берингара не смутил её недвусмысленный гнев. – Именно поэтому следует искать доказательства. Доказательства вины или невиновности моего отца или кого-то другого, если быть точным.

– И вы добровольно взяли на себя эту ношу? – в тусклых глазах мадам дю Белле, восседавшей среди фарфоровых статуэток, не было ничего, кроме холода. – Похвально, только не рассчитывайте, что кто-то станет вам помогать. Молодые люди, вам вообще приходило в голову, что ваша команда – первая на очереди вслед за Юргеном Клозе?

– Нет, не приходило, – самым естественным образом вмешался Арман. – Потому что именно нас и пытались убить. Мы между собой можем друг другу доверять, а вы – нет, так почему бы не оказать посильную помощь нам?

Мадам дю Белле, казалось, готова согласиться… но лишь казалось. Никаких дополнительных сведений, касающихся создания книги и особенностей её защиты, она не дала. Берингар с самого начала знал немного больше, но все тонкости хранения, транспортировки и доступа к книге Арман познал ещё в дороге. Ни намёка на то, кто мог бы управлять людьми издалека, кто из них больше всех отвечал за писаря… Каждый почтенный маг только указывал пальцем на другого или просто захлопывал дверь, и Арман видел в этом не достойный сочувствия страх, а самую пошлую трусость.

Пан Росицкий дал им контакты всех вышестоящих, кого мог, и сам рвался помогать, но от него было мало пользы – не тот профиль. Всё же он сказал им одну очень умную вещь:

– Мы с вами лишь царапаем поверхность, вам не кажется? Я бы искал корень зла среди тех уважаемых старейшин в капюшонах, таких древних, что их имена уже мало кто помнит. Они и могущественны, и скрытны… Эрнеста, Роберта, Вивиан, Джеймса и прочих я хорошо знаю сам, до них легко добраться, но вряд ли кто-то из них рискнул бы проворачивать такое на виду у всех. Ужас, мальчики, что я говорю! Они ведь мои старые друзья…

– Это верно, но… – начал было Берингар, однако пан Росицкий уже увлёкся. В этот момент он сильнее всего напоминал свою младшую дочь, только тревога господина посла была полностью оправдана.

– А если их там целое тайное общество внутри тайного общества? Во имя древнего духа, вас убьют, да и только!

– До сих пор не убили, – успокоил его Берингар. – Хотя я был для этого достаточно дотошен, Арман подтвердит.

– Не сидеть же сложа руки, – добавил Арман, хотя слова пана Михаила погрузили его в отчаяние. В самом деле, с чего они решили, что разыскать злоумышленника будет так просто? С чего они взяли, что он один?

Юрген оставался вне доступа, Вивиан дю Белле ответила им резким отказом. Прежде чем стучать в дверь Хольцера, который с самого начала ненавидел всех, за всё и сразу, Арман и Берингар попытали счастья, обратившись к прусскому послу Хартманну. Тот отказался их принять, объяснив это неважным самочувствием и скорбью по сыну. Арман был готов отступить, но Берингар в самом деле не знал жалости, поэтому заявил:

– Вы знаете, что мы с вашим сыном когда-то были дружны, герр Хартманн. Я бы не стал тревожить вашу рану без повода. Вы ведь не хотите, чтобы Густав погиб напрасно?