Книга чародеяний

Адель забралась в постель, успевшую остыть, и с наслаждением вытянула ноги. Несмотря на кошмары, арест Юргена и прочие незакрытые дела, ей было так хорошо, как если бы в мире не осталось ни одной проблемы. Прикрыв глаза, она лениво наблюдала за Берингаром, пока он не погасил свет и не лёг рядом с ней.

Адель перевернулась на левый бок и прошептала в темноту:

– А напомни, почему я не могу выходить из дома?

Берингар отозвался не сразу, и она со стыдом поняла, что разбудила его. Для человека, весь день скакавшего по полям, он ещё долго держался, и это не считая разговора с неуравновешенной ведьмой!

– Что ты сделаешь, если встретишь кого-то из старших магов? – вздохнул Бер.

– Убью на месте, – без запинки ответила Адель, удивившись, что он ещё спрашивает.

– Вот поэтому.

– А-а, – протянула Адель. Ответ её совершенно не удовлетворил, пришлось вспомнить, что Арман тоже настаивал на сохранении жизней всяких идиотов, а точнее, тоже думал о последствиях. Пусть сначала идиоты перебесятся… иначе она загорится от одной искры и вмиг уничтожит всё, что с таким трудом приобрела. – А ты сказал Арману, чтобы он пришёл?

– Сказал, – односложно ответил Берингар. Фактически он уже спал, поддерживая беседу по привычке.

– Спасибо. Надеюсь, тебя он послушает… – Адель легла на спину и уставилась в потолок. Сонливость совершенно её оставила: тяжело спать, когда ты слишком несчастен или слишком счастлив. – Мы поболтали пару раз, но, кажется, он всё ещё чем-то недоволен. Я бы очень хотела… – Тут она задумалась. Жизнь показала Адель, что нельзя владеть сразу всем, чего желаешь; постоянно видеться с двумя людьми, которых она любила, было трудно, да и Арману следует отдохнуть от неё и сделать что-нибудь для себя. Вот об этом она ему и скажет, если сам ещё не догадался. С него станется! Как бы ни был хорош Арман Гёльди в оборотничестве или общении с людьми, иногда он дурил, как ребёнок, а для неё всегда оставался младшим братом – особенно теперь, когда Адель снова отвечала за себя.

Монолог в пустоту оборвался, она зевнула и зарылась щекой в подушку. Глаза привыкли в темноте, и Адель различила тонкие черты лежащего рядом Берингара. Он спал и не слышал, что она говорила. Ну и пусть. Адель осторожно подтянула одеяло и едва не замурлыкала от удовольствия: сейчас она могла сделать для него очень немного, но каждая такая мелочь шаг за шагом возвращала её на свет.

XVI.

– Огонь, – сказал он после долгой паузы. – Я знаю имя огня. И ещё одно.

– Всего два? – выпалил я, не подумав.

– Ну, а вы сколько знаете? – отпарировал он с мягкой насмешкой. – Да, всего два. Однако в наше время целых два имени – это очень много. [...]

Дал немного поколебался, потом улыбнулся. Он устремил пристальный взгляд на стоящую перед нами жаровню, зажмурился и указал на незажженную жаровню в другом углы комнаты.

– Огонь! – Это слово прозвучало как приказ, и над дальней жаровней взметнулся столб пламени.

– Огонь? – озадаченно переспросил я. – Просто «огонь», и все? Это и есть имя огня?

Элкса Дал улыбнулся и покачал головой.

– На самом деле я сказал не это. Просто какая-то часть вашего разума заменила его знакомым словом. [...] То, что вы вообще что-то услышали, наверное, хороший знак.

Патрик Ротфусс, «Хроника убийцы короля. Страхи мудреца».

***

Тем временем жизнь в Лионе текла своим чередом, пусть и претерпела некоторые изменения. Арман перебрался в город, забрав собаку и продав дом в Круа-Руссе, и теперь занимал почти такой же домик – маленький, небогатый, зато неприметный и с садиком. На оставшиеся с прошлой жизни и новоприобретённые сбережения Арман устроил свою жизнь чуточку лучше и теперь носил хорошие рубашки, новые крепкие сапоги и тёплый плащ, который спасал от осенней сырости. Шляпа, трость и даже щегольской платок на шею, заботливо врученный Милошем («не станешь носить – убью», сказал Милош), карманные часы, хорошие письменные принадлежности – вот что он приобрел ещё, но на этом остановился. Роскошь не прельщала Армана, и он вовсе не хотел разбазаривать деньги на всякую ерунду. Раньше кое-какие суммы копились втайне от Адель для самой Адель, на всякий случай… Что ж, теперь о сестре заботится другой, и, честно говоря, пока ему это удаётся гораздо лучше.

На службу Арман наниматься не стал. Недолгое время в обществе магов показало ему, что совмещать две жизни довольно сложно, поэтому для соседей и других любопытных горожан он сочинил новую легенду, позволив им додумать детали. Одни считали Армана угрюмым писателем-одиночкой, который целыми днями пишет свою мрачную повесть, другие – скрытным художником, третьи – молодым вдовцом, что сошёл с ума от горя. Шпионом его тоже называли, не без того.

Мельхиор не сразу простил хозяина, о нет. Конечно, Арман нравился ему больше, чем Адель – он не бился током и не оставлял подпалины на шерсти, гулял, кормил и играл. Тем не менее, Арман исчез вместе с сестрой, и довольно долго Мельхиор влачил тяжкое существование у чужих людей. Те пса побаивались, но из уважения к Арману Марсо – милейший же человек! – терпели. Это было не то, Мельхиор изголодался по искренней любви, но позволить себе сразу же броситься в объятья, отозваться на «хорошего мальчика» и сделать вид, будто ничего не произошло, – ни за что! У Мельхиора тоже была своя гордость, и поступиться ею он не мог.

Поэтому лохматое исчадие ада облизало Армана с ног до головы не в первый миг их встречи, а только во второй.

Несмотря на все приключения прошлых месяцев и, казалось бы, заново обретённое место в мире магов, Арман был одинок, как прежде. И даже больше. Сестра теперь жила в фамильном особняке Клозе, и, пускай они оба владели нужным ключом, всё было совсем не так. Отчасти поэтому его тянуло на людскую службу – компания, знакомства, приятели и неприятели… Но расследование, которое они с Бером вели, и другие мелкие поручения совета старейшин не оставляли Арману времени на простую работу в Лионе. Другие маги не ощущали того же, ведь у большинства из них, не считая старых отшельников, была семья. У некоторых, как у мадам дю Белле, семью заменяли слуги, у некоторых, как у соратников Берингара, однополчане. Вот Арман остался один… почти.

Из-за стены послышался надрывный лай. Мельхиор прыгал около входной двери и едва не подвывал от восторга.

– Иду! – крикнул Арман. Стук он разобрать успел, но дальнейшие звуки потонули в воплях Мельхиора. – Однажды ты вышибешь дверь, – укорил он пса и попытался отпихнуть, но Мельхиор не уступал. Страшная, как смертный грех, чёрная собака неведомой породы была чудовищно падка на ласку и прекрасно знала, что именно дверь отделяет её от желаемого. Арман тяжело вздохнул и приоткрыл дверь. – Он сейчас сойдёт с ума. Постарайся устоять на ногах…

– Ничего не обещаю, – звонко ответили с порога. Лотта никогда не боялась животных, а тех, что её любили, и подавно. – Давай, Арман, выпускай зверя!

Арман выпустил. Косматое облако выскочило наружу и набросилось на гостью, что не составляло особого труда – стоя на задних лапах, Мельхиор вполне мог положить передние на плечи Лотты. Удивительно, но сегодня никто из них не упал.

– Если бы я не знала, что ты о нём заботишься, нипочём бы не поверила, – упрекнула девушка, усердно наглаживая мускулистую собачью шею. На улице шёл дождь, поэтому плащ Лотты был усеян бусинами капель, а торчавшие из-под капюшона каштановые волосы растрепались и завились неряшливыми кольцами.

– Никогда не верь чужой собаке, – наставительно сказал Арман. – Я кормлю его трижды в день, но если бы он говорил, тебе бы сказал, что ни одного. Внутрь зайдёшь или я вас так оставлю?

– Погода замечательная, – не моргнув глазом, заметила гостья. В этот момент ливень усилился, будто им управляла далёкая Адель, а вдалеке послышались короткие, но увесистые раскаты грома. – Мне и здесь хорошо… Ай, Мельхиор!

Разумеется, кошмарное создание о четырёх ногах и одном хвосте до смерти боялось грома. Зычный лай сменился писклявым скулежом, и вот Мельхиор уже тащил Лотту в дом, ухватив за полу плаща.