Книга чародеяний

– Скажи Берингару, – пробормотала Адель в подушку. Когда световой день сокращался, ей совершенно не хотелось вставать рано, это прежде, в прошлой жизни, Арман расталкивал её на фабрику… Фабрика! Было ведь когда-то. Воспоминания о сотнях трудящихся женщин без капли магии, что могла бы помочь им, не тронули Адель: сейчас её трогала только Эмма. За плечо. – Ну Эмма!

– Уже почти обед, моя госпожа, – Эмма боялась её в прямом смысле как огня, но не отступала – была слишком хорошо вышколена. – И они пришли к вам. Господин проводить велели…

Что-то с трудом скрипнуло в памяти, и Адель наконец продрала глаза. Никакие оправдания насчёт дня и ночи не сработали бы – за окном уже было достаточно светло для ноября.

– Неужели Ингрид не добудилась меня? – хмыкнула Адель, благосклонно принимая помощь Эммы. На самом деле её по-прежнему смущали и отталкивали служанки, но Бер сто раз объяснял – веди себя соответственно, ты госпожа. Эмма с готовностью поднесла одежду и гребень, готовясь бороться с хозяйкиными волосами.

– Не знаю, моя госпожа. Она, наверное, присматривает на кухне, всё-таки гости…

– Кто пришёл-то?

– Госпожа Юлиана Краус с дочерью, – охотно ответила Эмма. Она становилась болтлива, когда понимала, что Адель не настроена извергать пламя, биться током и плеваться ядом – то есть, о ужас, всё чаще и чаще.

Адель непонимающе нахмурилась. Юлиану она помнила как ведьму, безуспешно пытавшуюся помочь им с мамой много лет назад: на шабаше её дочь Барбара развеяла одно старое заблуждение, и Адель пришлось перестать их ненавидеть. Сама Барбара была подающим большие надежды мастером по зельям – она могла попасть в команду Берингара, но уступила место своей подруге Лауре. И что эти две особы забыли здесь с утра пораньше? Точнее, ближе к обеду…

Что ж, раз Берингар в курсе и одобряет, она спокойна. Довериться ему было так приятно и хорошо, что Адель какое-то время бездумно таращилась в окно – без изнурительного страха или гнева, как прежде, а так… без всякого смысла и почти весело. Верхушки деревьев почти совсем облысели, а первый снег ещё не выпал, так что любоваться особенно нечем. Когда Эмма неудачно вцепилась в её локон, Адель зашипела и пришла в себя. Ну и что, что о ней заботятся, это не повод таять и хлопать глазками, как безвольная кукла! Она отчитала Эмму за кривые руки, Эмма извинилась десять раз – обеим сразу полегчало.

Так что в гостиную Адель вышла, уже будучи собой. Юлиану она застигла в обществе книги: старшая ведьма рассеянно поздоровалась, не сразу оторвавшись от какой-то пьесы. Не успела Адель придумать, что сказать, как на пороге гостиной появились Барбара и Берингар – светловолосые, невозмутимые и рядом друг с другом абсолютно одинаковые. Она и прежде думала об их забавном сходстве, но в реальности это оказалось вовсе уморительно, пришлось прикусить губу.

– «Коварство и любовь»? – осведомилась Юлиана Краус, и её тонкие губы слегка дёрнулись, будто стараясь не улыбнуться. – Любопытные вещи у тебя на полке.

– У Шиллера много философских и исторических трудов, – ответил Берингар, совершенно игнорируя её насмешливый тон и намёки на любовную литературу. – Рекомендую ознакомиться. Здравствуй, Адель.

– Доброе утро, – ляпнула Адель и поймала его укоризненный взгляд.

– Утро? – переспросила Барбара, улыбаясь будто бы вполсилы, как её мать. Или Берингар. – Долго же ты спишь.

Лицо Берингара говорило: «я пытался тебе помочь, но увы». Вместо того чтобы разозлиться на всех присутствующих, Адель неловко рассмеялась – она всё ещё была сбита с толку происходящим. Юлиана первой обратила внимание на её замешательство, проследив взгляд, и тоже отозвалась неожиданно мелодичным смехом.

– Ой, не могу, – воскликнула она и, смутившись, чинно сложила руки на коленях. – Прошу прощения. Бер, уж ты-то мог бы ей сказать!

– Раньше в этом не было нужды. Собирался сказать сегодня утром, но возникли непредвиденные обстоятельства, отдалившие меня от цели, – серьёзно ответил Берингар и ловко, с большим опытом увернулся от летящей в него искры. Искра угодила в вазочку с водой, уже благодаря опыту самой Адель.

– Вы что, родственники? – обвиняющим тоном спросила Адель, как будто её обманули. – Почему мне никто не сказал?

– Незачем было, – пожала плечами Барбара. – Когда мы встречались раньше, тебя едва ли интересовало, кто из какой семьи. Я неправа?

– Права, но…

Но теперь всё изменилось. Адель вспоминала разговор с Барбарой на шабаше: в основном они говорили о Юлиане и об Аделине Гёльди, о них с Арманом… и о том, что в случае дозволения старейшин брат с сестрой могли расти в доме Краус.

– Юлиана Краус – родная сестра моей матери, урождённой Вильгельмины Краус, – донёс до неё Берингар. – Мама одинаково ценила обе свои фамилии, поэтому разные люди знают её под разными именами. Соответственно, Барбара Краус приходится мне двоюродной сестрой.

А на вид как родная, ехидно подумала Адель и промолчала – её голову занимали совсем другие мысли. Как бы всё это могло сложиться? Вот они с Арманом, двое маленьких сирот в баварском доме Краус. Юлиана, Барбара, другие члены их семьи… в гости приезжают тётя Вилл, дядя Юрген и их сын… Адель обвела невидящим взором всех присутствующих. Чувство счастья, опоздавшего на много лет, исчезло так же быстро, как появилось – она понимала, что в иных обстоятельствах вряд ли смогла бы узнать Берингара так, как знает его сейчас. И он её – тоже. Почему-то при мысли о том, что они могли не полюбить друг друга, находясь ближе, чем ныне, пробрала дрожь.

– Прошу прощения. Я не предполагал, что этот факт удивит тебя до такой степени, – заметил Берингар. Судя по выражению, на миг мелькнувшем во взгляде, он думал о том же самом. Адель подавила желание повиснуть у него на шее прямо сейчас и заявила:

– Всё в порядке, просто немного удивилась. Но вы все хуже Милоша! Можно сразу обозначить, кто чей родственник и у кого какая фамилия, а не пугать потом людей.

Все трое помолчали, всерьёз обдумывая степень своей вины. Адель сдержала неприличный приступ хохота только из уважения, тем более что недавно упомянули родителей Берингара. О том же вспомнила и Юлиана:

– Пока есть минутка, могу ли я увидеться с Вилл? Прах находится в вашем доме.

– Не стоит, – сдержанно ответил Берингар. – Она всегда просит позвать отца, а его сейчас нет. Не думаю, что вам захочется обманывать сестру и тем более – говорить ей правду.

– Верно, – по лицу Юлианы пробежала тень, но спустя мгновение она взяла себя в руки и заговорила деловым тоном, обращаясь к Адель. – Я знаю, что тебя уже осматривали знахарки, но мне бы хотелось проверить кое-что ещё – заодно покажу Барбаре, как работают проявители.