Книга чародеяний

— Госпожа, — начал было Берингар, потом пошатнулся и упал бы, не подхвати его пани Росицкая собственной персоной. — Прошу прощения.

— Ничего-ничего. Так, — рыжая ведьма критически оглядела всю компанию и повидавшую жизнь карету, — так. Этих дураков я отвадила как минимум на несколько миль, и с вами сейчас разберёмся. Переждите-ка минут двадцать, я слетаю домой за ключом. Тут есть какой-нибудь домик?

— Был, — подал голос Милош, тоже едва державшийся на ногах. — Вон та горстка праха и костей. Мама, ты сегодня смертельно прекрасна.

— Я всегда смертельна, — рассеянно отозвалась пани Эльжбета, пропустив последнее слово. — Какая досада. И зачем я это сделала? Что ж, пройдите пока до Калиште, там добрые люди живут. Минутку… — она ласково похлопала лошадей по бокам, и те приободрились. — Вот так. Можете доехать. Что хотите на завтрак?

— Пани Эльжбета, — у Берингара было достаточно времени, чтобы прийти в себя и привести в чувство свои планы. — Мы очень благодарны вам за помощь, но нам бы заехать ещё в одно место перед…

— Я спросила, — широко улыбнулась пани Эльжбета, — что вы хотите на завтрак, молодой человек.

У Берингара не осталось иного выбора, кроме как назвать свои предпочтения.

***

Во дворе дома Росицких, а это мог быть только дом Росицких, образовалась целая толпа. Арман рассматривал симпатичный трёхэтажный домик и считал котов, пока рядом суетились и что-то решали все остальные. Долго бездельничать он не мог и подошёл к Берингару: тот договаривался о чём-то с пани Эльжбетой, которая торопливо причёсывалась и румянила щёки, словно опаздывала на встречу. Рядом была застывшая Адель, и Арман, догадавшись, что происходит, сам перестал дышать.

— Возможно, вы наш последний шанс, — говорил Берингар. Он крепко держал Адель за локоть, и та не возражала, трепеща и судорожно сглатывая. Поискав глаза брата, Адель вцепилась в него взглядом, и Арман ободряюще кивнул — между ними всё ещё звенела натянутая струна, но сейчас она лопнула. — Я понимаю, что эта просьба может оказаться слишком самонадеянной, и я готов сделать что-нибудь взамен.

— А почему ты? — заинтересовалась пани Эльжбета и кивнула в сторону Армана. — Почему не он?

— Сейчас я отвечаю за госпожу Гёльди, — объяснил Берингар. — Даже если это не так, я ближе к тем, кто прежде решал за неё. Мне и нести ответственность.

— Зачем так мрачно, — поморщилась пани. — Собирайся, девочка, мы вылетаем на закате.

— Что? — Адель подалась вперёд, потом, ошарашенная, назад. Арман вскинул брови, увидев, что она для равновесия сама ухватилась за Берингара, потом понял — он для сестры был не больше, чем опора. — Куда?..

— На Броккен, конечно. Последние годы на других горах слишком скучно… Ты ведь раньше не была, верно?

Адель кивнула, не в силах говорить. Арман не мог больше молчать и шагнул вперёд:

— Мы вам безгранично благодарны, но вы ведь знаете, что…

— Да всё я знаю, хватит бубнить! — велела пани Росицкая. — И вообще, вы оба — цыц, не мужское это дело! Тоже мне, раскудахтались… Мы с ней вдвоём всех чертей на уши поставим, верно? — и она задорно подмигнула Адель, схватила ошарашенную девушку под руку и потащила в дом. Следующие слова донеслись уже оттуда: — За сборами не подглядывать! Увидимся завтра, или через неделю, или ещё когда-нибудь!

— Пораньше, пожалуйста! — крикнул ей вслед Берингар и перевёл дух. — Вот и всё…

— Это невероятно, — пробормотал Арман. — Мы столько лет думали, что никогда… пани Хелена была права.

— И не поспоришь, эти земли богаты на женщин, которые правы. — Берингар провёл ладонью по лицу, задумчиво посмотрел на дверь и развернулся в противоположную сторону. — Повремени с отдыхом ещё немного. Я бы хотел, чтобы ты побыл рядом с писарем.

Арман последовал за ним, заодно захватив зевающего писаря. Он не мог сосредоточиться на происходящем — половина его исходила усталостью и болью, вторая рвалась на части от немыслимого счастья, рухнувшего на голову так внезапно, что оно казалось горем. Он впервые за много лет терял из виду сестру, причём не на один день… и знал, что она будет в безопасности, потому что за пани Эльжбетой можно было не бояться и конца света. Об этом выходе говорил Милош? Ну конечно, он-то знает свою матушку! И то, что она не отказала бы, он наверняка знал лучше всех, особенно после красноречивой сцены с мадам дю Белле.

Другая делегация прибыла с севера. Вокруг Лауры собрались: её знаменитый дед, уже накинувшийся на Берингара с расспросами о книге; какие-то тётушки и, возможно, сёстры, издающие охи, ахи и прочие вздохи; взволнованный и любопытный прусский посол, кажется, Хартманн — он опирался на трость, одним её видом напоминая, что Арман потерял свою давно и безнадёжно; ещё несколько хмурых магов-охранников и, наконец, Юрген Клозе, внимательно озиравший всех по очереди.

— Я должен тебе сказать… — Арман подошёл к находившемуся тут же Милошу, но осёкся со своими благодарностями. — Ты чего?

— Давай потом, — немного напряжённым тоном отозвался тот. — Тут дело есть…

Когда они подошли ещё ближе, вся германоговорящая толпа перевела своё внимание на Берингара. Тот молча выслушал вопросы, пожелания, упрёки, претензии и прочие интересные замечания, а в долгожданной паузе сказал, обращаясь в основном к Хольцеру и своему отцу:

— Нас преследовали несколько часов кряду. Никого больше не попалось на всей дороге, и меня это беспокоит не меньше, чем поведение нападавших — подробности будут в отчёте. Настоятельно прошу вас ускорить расследование, иначе дело, важное для каждого из нас, пойдёт прахом.

На большинство его речь произвела сильное впечатление. Отличился Хольцер, который крякнул:

— Какое расследование?

— Вы хотите сказать, — медленно заговорил Берингар, — вы хотите сказать, что, несмотря на все мои письма и доказательства, несмотря на свидетельства мадам дю Белле, господина Стефана Мартена и других, вы ничего не сделали?

— Признаться, мы не считали, что дело так серьёзно, — стушевался Хольцер. Берингар годился ему во внуки или в правнуки, но сейчас он явно вышел из себя, если можно такое сказать о человеке, вырезанном изо льда — последнее время Арман сомневался, так ли это, сейчас убедился снова.

— Так пересчитайте, — с нажимом сказал Берингар.

— Это наша вина, и мы сделаем всё возможное, чтобы работа продолжалась, — с некоторым волнением вмешался Хартманн. — Не думал, что всё зайдёт так далеко… Пожалуй, тогда я вас и оставлю. Отдыхайте, господа… герр Хольцер, на одну минуту…

Арман с уважением посмотрел на Берингара, тот стоял с таким видом, будто ничего не произошло. Подошёл Юрген; сцена между отцом и сыном была молчаливой, они не произнесли ни слова, только обнялись и посмотрели друг на друга: Юрген — мягко и с теплотой, что разительно отличало его от потомка. Ещё через какое-то время немцы начали расходиться, кто к карете, кто к дому Росицких, держа наготове ключ.