Королевы и монстры. Шах

– Никого я не пристреливал.

Я резко останавливаюсь и смотрю на него.

– Это правда. Если не считать рыб.

– И что, эти двое сами застрелились?

– Нет. Тех двух, что подошли к нашему столу, застрелил Алексей. А Казимир – двух других.

Про Казимира я уже знал. Но, по моим данным, стрелком за столом был Ставрос. С другой стороны, они с его мертвым другом Алексеем были очень похожи. Высокие, стройные, темноволосые, с одинаковыми татуировками на костяшках. Почти как братья.

Он продолжает:

– Мне все равно, веришь ты мне или нет. Это правда. На самом деле я ненавижу оружие. Я больше по компьютерам.

– Позволь мне прояснить. Ты никогда ни в кого в жизни не стрелял, но счел замечательной идеей отправиться в Бостон и попытаться спасти женщину, с которой ты встречался несколько месяцев, от человека, который в людей стрелял. Во многих. За гораздо меньшие глупости.

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда.

– Я действую по велению сердца.

– И что это значит? Ты ее марионетка?

Он мечтательно улыбается.

– Нет. Я просто влюблен. Неважно, умру я или выживу – главное быть рядом с ней.

Я выпучиваюсь на него.

– Ты что, хочешь, чтобы тебя убили? Это твое предсмертное желание или как?

– Я и не рассчитываю, что такой, как ты, это поймет.

Я рычу:

– Не груби мне, пацан. Я могу отстрелить у тебя массу частей тела, оставляя при этом в живых.

Внезапно у меня перед глазами вспыхивает яркий образ – он лежит на Слоан, между ее раздвинутых бедер, и засаживает ей, пока она выгибается и стонет под ним. Эта картинка вышибает воздух у меня из легких. Вместо него они заполняются ядом.

Ядом чистой ревности.

Он видит выражение моего лица и снова сглатывает.

Я опять начинаю шагать. Нарезая круги, я размышляю. Ставрос сидит тихо и с трепетом смотрит на меня.

Как и Слоан, он совсем не такой, как я ожидал. Не хладнокровный убийца. Единственное, чему он верен, – это романтическим представлениям об истинной любви. Он молод и полон идеалов, он храбр и умен, и – если смотреть правде в глаза, – наверное, гораздо более хороший человек, чем я.

Человек, из которого выйдет отличный отец.

Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю:

– Значит, ты хочешь жениться на ней?

Он удивленно моргает.

– Я не понимаю…

– Отвечай на чертов вопрос.

– Хорошо. Да. Я хочу жениться на ней.

– А дети? Их с ней ты тоже хочешь?

В его глазах появляется воспаленный блеск, и он с жаром говорит:

– Столько, сколько она захочет, – да! Я всегда мечтал быть отцом. А из нее получится отличная мать. Я откажусь от всего, если она попросит. От своей жизни. От денег. От чего угодно. Все, что имеет для меня значение, – это она.

Черт. Совсем не так я представлял себе развитие этой беседы.

Я провожу рукой по волосам, тяжело вздыхаю и закрываю глаза. Открыв их вновь, вижу, что Ставрос смотрит на меня так, как выброшенный за борт во время шторма утопающий смотрел бы на спасательный жилет.

А так и есть.

Пытаясь скрыть накатившую на меня тоску, я говорю ему:

– Ладно, пацан. Сегодня твой счастливый день. Давай заключим сделку.

20 Слоан

– Погоди, Нэнси. Давай сначала. Как, говоришь, это называется?

– Селективный дефицит иммуноглобулина А. Сокращенно – Ig A. Это генетическое заболевание, доставшееся вам от родителей.

На счет четыре вдох. На счет четыре задерживаем дыхание. На счет четыре выдох.

– Но я не чувствую никакого недомогания. Не считая этого дурацкого тромба в мозгу, я чувствую себя нормально. Мое здоровье в идеальном состоянии. У меня и симптомов никаких нет.

– Большинство людей с вашим диагнозом их не испытывают.

– А лекарство существует?

– Нет.

Отлично. У меня неизлечимая болезнь. Беременность хотя бы заканчивается через девять месяцев.

– Но что это именно такое? С чем я имею дело?

– Иммуноглобулин А – это антитело, являющееся частью вашей иммунной системы. Когда его не хватает, организм чаще подвергается инфекциям. Это заболевание также может повлиять на развитие астмы, аллергий и аутоиммунных расстройств.

С хмурым недоумением смотрю на нее.

– Я почти никогда не заражаюсь. И у меня нет астмы, аллергий и аутоиммунных расстройств. И каких-либо других расстройств тоже, если не считать нездоровое пристрастие к салату.

Она совершенно спокойно отвечает:

– С дефицитом иммуноглобулина А только один из четырех испытывает какие-то проблемы со здоровьем. Это заболевание протекает незаметно и обычно не вызывает никаких серьезных последствий.

Я ее верно расслышала? Она разве минуту назад не сказала, что у меня неизлечимая болезнь?

– У большинства людей оно проблем не вызывает?

– Верно.

– А если и вызывает, то что-то из разряда… аллергии?

– Ну да, например. Еще вы можете чаще болеть простудами, что-то в этом роде. А еще, как и в случае с вашим тестом на беременность, это может влиять на результаты некоторых анализов крови.

– И все?

– И все.

У меня уже срывается голос.

– То есть я от этого не умру?

Нэнси явно в шоке.

– Господи, нет!

Я возмущенно всплескиваю руками.

– А вам не кажется, что с этого нужно было начать?!

– Извините, мне показалось, я так и сделала.

– Нет, Нэнси. Не так. Вы кидались словами вроде «неизлечимое» и «генетическое заболевание». Я думала, у меня рак!

– У вас нет рака.

Она на секунду задумывается:

– По крайней мере, в данный момент.

– Понятно. Ваше обращение с пациентами оставляет желать лучшего.

– Я просто пытаюсь соблюдать медицинскую точность. В данный момент у вас нет рака.

– Но если бы и был, то не из-за дефицита иммуноглобулина А, да?