Королевы и монстры. Шах

Деклан протягивает руку и крепко хватает меня за подбородок. Проводит большим пальцем по губам. С горящими глазами он шепчет:

– Тебе нравится эта идея.

Мне удается пропищать возражение, которое не убеждает никого из нас.

– Да, подруга. Тебе это нравится так же, как мне. Тебе нравится, когда тебя заставляют отпустить контроль. Потому что этого никогда не происходит.

Я – кусочек бекона, скворчащий на сковородке. Я шмат масла, плавящийся под летним солнцем. Я пожар повышенной категории сложности, готовый спалить все чертово здание дотла.

– Смотри, как ты дрожишь, – шепчет он, сжимая пальцы на моем подбородке. – Посмотри на эти глаза.

Что бы он в них ни видел, его это завораживает. Тело каменеет и застывает в неподвижности. Я как олень на автотрассе – слишком испуганная, чтобы двигаться, слишком завороженная светом фар, чтобы бежать и спасаться.

Я не хочу спасаться.

В этот момент я хочу лишь позволить ему завладеть мной.

Позволить ему сломать меня, истерзать, порвать на части.

Никогда не чувствовала ничего подобного в своей жизни.

Сверкая голубыми глазами, он облизывает губы. Когда он наклоняется ко мне, я чуть не стону от облегчения. Его губы нужны мне как кислород.

– О. Прошу прощения.

В дверном проеме стоит доктор и нервно переводит взгляд с него на меня. Мы молчим в ответ. Он скромно кашляет в кулак:

– Я записал вас на компьютерную томографию, но, разумеется, могу вернуться в более удобное время.

Он разворачивается, чтобы уйти, но Деклан его останавливает.

– Нет. Сделаем сейчас.

Его голос хрипит. Челюсти сжаты. Он выпрямляется и бросает на меня обжигающий взгляд. Он еще долю секунды удерживает мой подбородок, а потом опускает руки по швам.

Я чуть не грохаюсь с края койки на пол, но умудряюсь остаться в вертикальном положении.

– Ведите себя хорошо! – распоряжается он угрожающим тоном. А потом разворачивается на каблуках и уходит.

Доктор смотрит на меня, приподняв бровь. В этот момент существует высокая вероятность, что я выбью ему кадык.

Во время компьютерной томографии я могу думать только о выражении лица Деклана, когда он держал меня за подбородок.

Я никогда не видела, чтобы мужчина выглядел настолько изголодавшимся.

И настолько не в ладах с собой.

Сканы показывают, что тромб значительно уменьшился. Доктор Каллахан прямо-таки сияет от облегчения. Меня отвозят обратно в палату и приносят завтрак, состоящий из желе, яблочного пюре и белого риса. Я говорю, что у меня пока на месте все зубы и кишки, и прошу унести поднос.

А потом я жду возвращения Деклана.

А он все не идет.

Остаток дня я провожу в одиночестве, не считая периодических визитов Нэнси, во время которых она проверяет мои жизненные показатели и развлекает беседой. Я пытаюсь отвлечься от мыслей о Деклане, пытаясь читать, дремать, смотреть телевизор, но ничего не помогает. Он сам застрял у меня в голове как тромб.

На следующее утро у меня новая компьютерная томография. Результаты так хороши, что доктор разрешает мне вернуться домой.

Дом. Как будто я по-прежнему знаю, что это. Моя квартира в Тахо? Или нью-йоркское жилище Натали? Или обезличенная холостяцкая берлога Деклана?

Он похитил меня и отрезал от жизни, и теперь я бессмысленно дрейфую, как надувная шлюпка без весел. Я больше не чувствую себя собой. У меня странное чувство, что стоит одной большой волне накрыть меня, и я пойду ко дну.

Когда тем же вечером меня отпускают из больницы, в машину меня усаживает Киран. Когда я спрашиваю, где его босс, он только пожимает плечами.

Что-то в этом жесте меня настораживает. Чувство тревоги возрастает, когда мы сворачиваем на шоссе и едем в противоположном направлении от дома Деклана в центре города.

Глядя на пролетающий мимо пригород, я спрашиваю:

– Куда мы едем?

Он загробным голосом отвечает:

– Тебя заберут друзья.

Я с колотящимся сердцем поворачиваюсь к нему.

– Друзья? Ты имеешь в виду Натали? Что происходит?

– Ты едешь домой, малая. Это все, что я знаю.

Я гляжу на его напряженный профиль и чувствую, как у меня выбивают почву из-под ног.

– Значит, Деклан попросил тебя вынести мусор? Тебе досталась почетная миссия прибрать бардак, который он устроил?

Он смотрит на меня и мягко произносит:

– Не будь такой злой. Я видел: он сам был не рад.

– Сам был не рад? Ой, не дай мне бог расстроить большого начальника! А такое вообще бывает, чтобы он был рад? Я думала, что постоянная недовольная мина – это фоновый режим всего его гадского существования!

Я понимаю, что слишком повысила голос. И понимаю, что меня трясет.

Я так зла, что готова взорваться.

Меня выбрасывают на свалку. Даже не попрощавшись. Деклан выбросил меня.

Киран благоразумно молчит. Следующие тридцать минут я киплю рядом с ним от негодования, пока мы уезжаем все дальше, покинув пригород и оказавшись в сельской местности. Наконец мы останавливаемся на обочине пыльной дороги.

Киран ставит внедорожник на режим парковки, но не вырубает двигатель. Не произнося ни слова, он выходит и огибает машину сзади. Открывает заднюю дверь, достает несколько сумок, захлопывает дверцу и уходит по дороге в темноту.

Как только он выходит из света фар, в нескольких десятках метров зажигается еще одна пара огней. Теперь я вижу, что мы остановились с одного конца деревянного моста, который соединяет проселочную дорогу. Под мостом течет река. Вторая машина остается на другом берегу.

Моя рука сжимает дверную ручку. Сердце в груди стучит как бонги.

Киран возвращается. Садится в водительское кресло. Не глядя на меня, он произносит:

– Теперь иди.

– Что в сумках?

– Твоя одежка.