Кровавая весна 91-го продолжается

— Этот? — милиционер буравил невозмутимого Андрея тяжелым взглядом.

— Он, — с готовностью подтвердил Киреев.

Сержант метнулся за нишу, глянул на испуганно вжавшихся в спинки стульев Палкина и Семенцова, принюхался и хмыкнул:

— Понятно.

Схватил приятелей за шкирки, выволок их на середину зала. От красных физиономий любителей дискотеки и горячительных напитков ощутимо разило перегаром.

— Мы не пили почти, только попробовали, — проскулил Палкин.

— Заткнись, — рявкнул сержант, и Ваня испуганно замолчал.

Милиционер повернулся, глянул на Максимова, процедил, выделяя каждое слово:

— Статья двести десять Уголовного кодекса РСФСР — вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, в данном случае, пьянство. Наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.

— Так он сам несовершеннолетний, — напомнил стоящий рядом дружинник, невысокий плотный парень, похожий на тяжелоатлета.

— Разберемся, — коротко ответил милиционер.

— Что за бред? — возмутился Рудик, вскакивая.

— Это ложь! — выкрикнула Лера.

— Он всё время с нами был, — повысил голос Русин. — Киреев врёт!

— Никакой сумки не было, — спокойно сообщил Цыганков.

— Ребята, подождите, — Максимов поднял ладони, останавливая друзей. — Сейчас разберемся.

Андрей повернулся к сержанту.

— Первое. Никакого баула я с собой не брал. Можете его хоть на опечатки пальцев проверить, моих там нет. Второе, весь день, я проходил с Вернерами, Цыганковым, Русиным, Громовым, Гринченко и Агаповым. Они могут подтвердить, со мной была только легкая маленькая спортивная сумка, она и сейчас рядом, — Максимов указал взглядом на соседний стул со своим багажом. — Другой не было. Второе, утром я пришел на внутренний дворик школы, где стояли автобусы. Там уже было много народу, меня все видели. На плече висела спортивная сумка, которую я вам уже показал. И всё. Киреев, действительно, врет, этот клетчатый получемодан не имеет ко мне никакого отношения.

— Не я вру, а ты, — заорал покрасневший Роман. — Сам же говорил, сделаем всё по-тихому. Договоришься с водителем, забашляешь ему, пусть спрячет сумку в автобусе, будто ты не имеешь к ней никакого отношения. А потом втихаря её сюда принесут.

— Где водитель? — милиционер повернулся к Надежде Федоровне.

— Их двое, мы на двух автобусах приехали, красных «икарусах». Во внутреннем дворике стоят, — мрачно сообщила учительница.

— Ширяев, — повернулся сержант к тяжелоатлету, — Сходи, приведи сюда водителей.

Парень кивнул головой и пошел к выходу.

— Подождите, — остановил его смуглый мужик за стойкой. — Лучше выйти через служебный ход, быстрее будет.

— Хорошо, — кивнул немногословный Ширяев. — Веди.

Через две минуты дружинник вернулся. С ним были водители: первый — тощий, длинный и какой-то нескладный, с кепкой, сдвинутой на макушку, и второй — крупный в сером свитере, обтягивающим огромный живот и ручищами-лопатами.

— Узнаете эту сумку? — милиционер указал на баул.

— Нет, — буркнул толстый.

— Да, — одновременно с ним ответил тощий. — Я её в автобус ставил.

— Чья эта сумка?

— Да хрен его знает, — пожал плечами длинный. — Попросили в Москву взять, сказали родственнику передать. Пятерку дали. Я и передал.

— Кто попросил? — насторожился сержант.

— Он, — и палец с обгрызенным черным ногтем указал на Максимова.

Глава 12

Утреннее пробуждение было внезапным. С Максимова резко сорвали одеяло, чья-то настойчивая рука начала грубо трясти за плечо.

— Вставай, вставай, тебе говорят паразит! Половина двенадцатого уже, а ты всё дрыхнешь!

Андрей открыл глаза. Сонный туман рассеялся, взгляд приобрел четкость, и размытое белое пятно превратилось в обеспокоенное лицо мамы. Немного дальше на пороге комнаты замер хмурый как грозовая туча отец.

— Мам, ты чего? Ааа, — Максимов сладко зевнул, сел и от души потянулся, хрустнув суставами. — Выходной же.

— Ты меня ещё спрашиваешь? — родительница вскочила с кровати и уперла руки в бока. — Тамара Владимировна звонила. Сообщила, ты пытался споить своих одноклассников и тебя в милицию забрали. Как это всё понимать?

— Как ерунду, — хладнокровно ответил Андрей. — Естественно, я никого спаивать не собирался. И в милицию никто не забирал, Тамара Владимировна перепутала. Просто пытались подставить.

— Свет, я же тебе говорил, Андрей на это не способен, — буркнул Николай Иванович. — Подраться, глупо пошутить да, но водку в кафе тащить никогда не будет. Он же спортом занимается, к спиртному не прикасается. Да что я тебе рассказываю?! Сама должна знать.

— Да знаю я, — фыркнула Светлана Аркадьевна, остывая. — Но когда классная руководительница такое сообщает, уже не знаешь чему верить.

— Конечно же, собственному сыну, — твердо заявил Максимов. — Классную руководительницу могли обмануть.А я с самого рождения у тебя на глазах.

Мать на секунду смутилась.

— Тамара Владимировна сказала, в понедельник после уроков собрание будет. Придет кто-то из районо и райкома комсомола. Ты тоже должен там присутствовать. Будут обсуждать твоё поведение, — подрагивающим голосом сообщила она.

— Вот и хорошо, обсудим, — спокойно согласился Андрей. — Не переживай, ма. Всё будет нормально, я ни в чём не виноват.

— Ладно, давай одевайся, умывайся, приводи себя в порядок и заходи на кухню, — после небольшой паузы добавил отец. — Расскажешь, что произошло. Только откровенно, с самого начала и до конца. И не вздумай юлить и кого-то из своей компании выгораживать.

«Ага, сейчас, с самого начала. Прямо со своего попадания в тело школьника и начну», — мысленно усмехнулся Максимов.

— Пойдем, Света.

Николай Иванович обнял мать за плечи, мягко вывел из комнаты. На пороге строго глянул на сына и прикрыл за собой дверь.

Через десять минут посвежевший после душа Максимов вышел из ванной комнаты. Родители уже сидели на кухне и ждали.

— Рассказывай, — коротко бросил отец, когда Андрей уселся.

Максимов поведал о драке с зареченскими. Родители уже о ней знали в общих чертах, пришлось углубиться в историю конфликта, напомнить о первой стычке с Игнатом, рассказать о конфликте с Георгадзе и Хомяковым. Историю с «мохнатым братом меньшим» пришлось рассказать, отец бы все равно об этом узнал. О разборке с Мишей Андрей сообщил кратко, не вдаваясь в детали. Мол, у Георгадзе живот неожиданно прихватило, он уже ничего не хотел, побежал в кусты, но не добежал. Добавил, гопники в милиции дали показания на Мишу как заказчика. Выдвинул версию, что комсорг и дружок Георгадзе захотели отомстить и подставить, но сделали всё топорно. К концу рассказа отец облегченно вздохнул и посветлел лицом, мать, наоборот, нахмурилась ещё больше.