Ленька-активист

— Что за пораженческие разговорчики! — выкрикнул кто-то из задних рядов.

— А я предлагаю, — продолжал я, глазами выискивая гада, устраивающего эти провокационные выкрики, — сделать то, что объединит всех нас, студентов всех факультетов. То, что мы можем сделать быстро, своими силами, и что даст реальный, практический толчок развитию авиационного дела в нашем институте, да и по всей области.

В аудитории затихли, с любопытством глядя на меня.

— Я предлагаю построить парашютную вышку!

Сначала воцарилась тишина, а потом зал взорвался одобрительным гулом. Я попал в самую точку. Идея была простой, понятной и, главное, очень заманчивой.

— Правильно! — крикнул кто-то с задних рядов. — А то прыжки с самолета — это, конечно, здорово, да поди найди этот «свободный» самолет! К нему и на пушечный выстрел не подпустят!

— И приоритет там отдают тем, у кого уже есть опыт! — подхватил другой. — А где его взять, этот опыт, если с земли не прыгал? Замкнутый круг получается!

Идея была встречена на «ура». Она давала каждому, а не только избранным «двигателистам», возможность прикоснуться к небу, почувствовать себя летчиком, парашютистом.

Идея о парашютной вышке, брошенная мной на комсомольском собрании, упала на благодатную почву. Она взорвалась энтузиазмом, как пороховой склад. Строить самолет — это было где-то далеко, почти нереально, как полет на Марс. А вышка… вышка была здесь, рядом. Ее можно было потрогать, на нее можно было залезть, с нее можно было прыгнуть. Это была осязаемая, реальная мечта о небе.

В тот же вечер мы собрались в одной из пустующих аудиторий. Человек двадцать самых активных комсомольцев с разных факультетов. Воздух был наэлектризован, гудел от возбужденных голосов.

— Значит, так, товарищи, — начал я, взяв в руки кусок мела и подходя к доске. — Идея есть. Теперь нужен план. Какую вышку мы хотим строить? Какой высоты? Какой конструкции?

— Высокую! — крикнул кто-то. — Чтобы дух захватывало! Метров пятьдесят!

— Пятьдесят — это ты загнул, — возразил ему студент-старшекурсник со строительного факультета, серьезный парень по имени Борис. — Ты представляешь, какие там ветровые нагрузки? Ее же, как спичку, сломает. И фундамента под такую махину у нас нет. Я думаю, для начала метров тридцать — за глаза хватит. Это высота десятиэтажного дома, между прочим.

— А конструкция? — спросил я. — Деревянная? Металлическая?

— Конечно, металлическая! — с жаром воскликнул Алексей, лидер «двигателистов». — Мы же будущие инженеры! Должны строить из самого передового материала! Сделать ажурную, легкую конструкцию. Как у товарища Шухова в Москве! Его башня на Шаболовке — это же поэма из металла!

— Поэма-то поэма, — снова охладил его пыл Борис, со строительного факультета. — Да только где мы столько металла возьмем? Его на паровозы не хватает. А расчет такой гиперболоидной конструкции — это высшая математика, мы с ней полгода возиться будем. Нет, товарищи. Наш вариант — дерево. Сосна. Дешево, доступно и надежно, если с умом делать. Предлагаю простую ферменную конструкцию. Четыре опорные стойки, укосины, распорки. Прочно, и рассчитать несложно.

Разгорелся жаркий спор. «Металлисты» кричали о прогрессе, «деревянщики» — о реализме. Но в конце концов здравый смысл победил. Решили строить из дерева, но добавить металлические растяжки для защиты от ураганного ветра.

Следующий вопрос — механизм. Как поднимать раскрытый купол парашюта наверх?

Признаться, тут я сначала удивился — ведь прыгают-то из самолета с упакованным парашютом. Но все оказалось просто и логично — высота у нас маленькая и парашют не успеет на ней раскрыться. Поэтому и была практика прыжков с заранее раскрытым парашютом. Дальше уже пошло обсуждение механизма подъема этого парашюта наверх.

— Лебедка нужна, — сказал парень с нашего, механического, факультета, специалист по «подъемным механизмам». Звали его Семен, по происхождению — шахтер с Донбасса. — Электрическая — это мечта, мотора у нас нет. А вот ручную, с редуктором, мы сами спроектировать и собрать можем. Рассчитаем передаточное число, чтобы два человека могли спокойно купол поднимать.

И они тут же, на доске, начали выводить какие-то формулы, чертить схемы шестеренок и барабанов, споря о прочности троса и надежности тормозного механизма.

И тут встал главный, самый болезненный вопрос.

— Хорошо, — сказал Борис, когда основные параметры были согласованы. — Проект мы сделаем. Рассчитаем. Но из чего строить? Где брать бревна? Гвозди? Проволоку для троса? В магазине этого не купишь, а если и купишь у нэпмана, так он с нас три шкуры сдерёт.

В аудитории повисла тишина. Это была та самая проза жизни, о которую разбивались самые прекрасные мечты.

И тогда я снова взял слово.

— Товарищи, а зачем нам нэпманы? У нас есть свой, родной завод. ХПЗ. Он — наш старший брат, наш авангард рабочего класса. Я предлагаю обратиться к заводскому комитету комсомола и к парткому с просьбой о шефской помощи.

— Думаешь, дадут? — с сомнением спросил кто-то. — У них у самих план горит.

— А мы и не будем просить новое, — ответил я. — Мы попросим то, что им не нужно. Списанные бревна, которые идут на дрова. Старый металлический трос со списанного крана. Обрезки металла из цеха, которые все равно в переплавку пойдут. Для завода — это мелочи. А для нас — это наша вышка! Мы же ее не для себя строим, а для всего города, для воспитания будущих летчиков, защитников нашей Советской Родины! Это — наше общее, комсомольское дело!

Мои слова были встречены аплодисментами. Идея обратиться за шефской помощью к заводу вдохнула в проект новую жизнь.

А я тем временем лихорадочно размышлял.

Я ведь не просто так закинул эту идею с вышкой. Нет, вышка — это не только прикольный аттракцион, но и, при правильном ее использовании — трамплин для карьеры. Одно дело — быть старостой группы, комсомольцем и активистом, каких в институте сотни. И совсем другое — стать лидером большого, заметного, общегородского проекта. Это был мой шанс заявить о себе не только в институте, но и на уровне города. И надо было приложить все старания, чтобы не упустить его зря!

Через несколько дней, когда проект вышки, разработанный Борисом, уже лежал у меня на столе — аккуратный чертеж на листе ватмана — я, надев свою лучшую, еще не заношенную гимнастерку, отправился в Харьковский горком ВКП (б).

Горком располагался в старом особняке на одной из центральных улиц. Внутри царила деловая, немного нервная атмосфера. По коридорам сновали люди с озабоченными лицами и кипами бумаг под мышкой. Меня принял заведующий орготделом — молодой человек с холодными усталыми глазами и цепким, оценивающим взглядом.