Лицо с обложки

Я высказала вслух то, о чем подумала:

— А ты уверена, что хочешь его вернуть?

Даша, надо отдать ей должное, лгать не стала. Она просто посмотрела на меня, как на дауна. В ее прищуренных глазах, как в новогодней гирлянде, мелькали хитрые огоньки.

Если бы я лучше разбиралась в людях, я бы поняла, о чем она думает, ибо Даша принадлежала к категории лиц, чувствующих и думающих одними и теми же нервными окончаниями. Но мои выкладки о жизни имели в основном теоретический характер, а сведения о человеческой психологии черпались из музыкальных комедий. Я и не предполагала, какой клубок змей греет сердце моей кузины.

Всего несколько часов назад, готовясь к встрече с мужем, Даша мучительно долго перемеряла одежду, пока ж расплакалась от злости. Все бесполезно! Никакая одежда не скроет, что ты похожа на корову, а ведь до беременности она весила шестьдесят килограммов. И злость, и обида на того, кто украл ее лучшие годы, украл красоту, посадил па цепь возле вонючих пеленок, бутылочек, слюнявчиков, а сам ускакал, сдавливала ей сердце, доставляя почти физическую муку.

Моя кузина думала примерно следующее: «Хочу я вернуть Ханьяна или нет, еще не знаю, там посмотрим. Но прищучить его так, чтобы навек запомнил, — да, да в еще раз да!»

А я и понятия не имела, что только что собственноручно выкопала себе яму…

С тех пор как мы стали единомышленницами и заговорщицами, жизнь на Малой Бронной превратилась для меня в малину. Даша обращалась со мной как с ровней. Советовалась по любому поводу и без повода, едва ли не о том, в каких туфлях ceгодня выйти в город.

Втроем с малышом мы совершили вылазку на дачу. Все там обустроили, оставили запасы детского питания, аптечку, кроватку, игрушки — чтобы малыш не чувствовал себя обездоленным, пока родители устраивают личную жизнь.

Даша держалась великолепно, удивляя меня с каждым днем. То была курица курицей, ныла, валялась в кровати до обеда, надиралась шампанским до легких заносов на поворотах, а то — оживилась, глаза горят, шерсть дыбом. Приятно смотреть на человека. Даже похудела немного.

— Ты смотри не переусердствуй, — посоветовала я ей. — Худеть и бледнеть начнешь потом, когда все кончится. А то люди скажут: с чего бы это мамаша за пару дней до похищения веселилась и скакала, как коза?

— Какие люди? — отмахнулась кузина.

Димочке я часто читала сказку про Петю-Петушка, которого несет лиса за темные леса, за синие горы…

Порой внутри меня начинало что-то ныть, но я успокаивала себя, говоря, что действую не в ущерб малышу.

Зое я не стала рассказывать о переменах, произошедших в моей нелегкой доле домашней прислуги, а тем более о причине таких перемен. Я знача, что сестра меня осудит. Зое был присущ фамильный авантюризм, в свое время подвигший умного брата Ерофеева на поиски синих туманов… Но сестра привыкла всего добиваться упорным трудом. Она никогда не променяла бы синицу таланта на авантюрного журавля небесного. В затруднительных житейских ситуациях Зоя говорила себе: я могу подождать, все равно рано или поздно я этого достигну, так зачем же торопиться и рисковать? У меня же никаких талантов не имелось, и я не представляла, чего именно мечтаю достичь в жизни. Меня вполне устраивали те временные житейские блага и преимущества, которыми одаривала меня с некоторых ор богатая московская кузина.

Тем временем план осуществлялся сам собой, без особенных усилий с нашей стороны. Мне даже кажется, что, если бы с самого начала мы столкнулись с серьезными препятствиями, наш глупый пыл поугас бы. Но обстоятельства, как нарочно, складывались очень удачно. В первых числах июля дядя Тараканище объявил, что они с супругой улетают на две недели на отдых за границу. К сожалению, не в Акапулько и не на Марс, а всего-навсего на Гран-Канария, но тоже довольно далеко от Малой Бронной — я сверилась с атласом.

Даша сообщила об отъезде господ Таракановых с нервным хихиканьем и влажным блеском прищуренных глаз. Окольными путями она выяснила, что блудный муж в эти же временные рамки не собирается покидать пределы столицы. Все чудным образом раскладывалось по полочкам: родители Даши в отлучке, и логично, что, узнав о пропаже ребенка, ей некому будет позвонить, кроме как супругу.

Затем, за бутылкой олигоминеральной воды, стимулирующей вывод жидкости из организма, мы обсудили проблему нехватки личного состава.

— Не разорваться же мне, — жаловалась кузина. — Одной ногой здесь, истерику изображать, другой ногой тебя на дачу увозить! Да и киндера некому поручить. Ты машину не водишь, а мне алиби нужно.

Да, осуществление нашего плана требовало как минимум еще одного члена команды, умеющего водить машину. Кто повезет Димочку и меня на дачу? Ведь Даша в это время сидит у подруги и разыгрывает полное неведение…

— Что будем делать?

— Нужно искать водителя с машиной

— Может, просто такси вызвать? — предложила я.

Но кузину такой вариант не устроил.

— Никто ребенка на такси не похищает, — поучительно заметила она. — Нет уж, играть так играть.

Даша вошла во вкус и хотела придать мероприятию максимальную правдоподобность. Постучав длинными ногтями по лакированной столешнице, кузина задумчиво произнеси:

— Есть у меня один знакомый… Герман…

И сердце во мне в тот момент не дрогнуло!

День двадцатый

У фонтана присядем молча мы

Здесь, на каменное крыльцо.

Где впервые глазами волчьими

Ты нацелился мне в лицо…

Марина Цветаева

Герман Солодовников оказался другом детства моей беспутной кузины, ее первой неплатонической любовью, учебником жизни и соседом по двору. Это его бронзовый «рено» я видела в тени лип у соседнего подъезда во время ежедневных прогулок с Димочкой.

Как в двух словах описать человека, сыгравшего в моей жизни одну из главных ролей? Скажу лишь, что в ту пору, когда я впервые его увидела, Герман принадлежал к типу молодых людей, которые безумно нравились мне и которым я была совершенно безразлична. Он был красив, высок, строен. Светлые волнистые волосы зачесывал назад над высоким лбом. Худоба придавала его липу мужественности. Возможно, будь он плотнее, его внешность показалась бы слащавой, но Солодовников был поджар, в его движениях сквозила энергия хищника.

Герман пообещал навестить нас вечером, на другой день после того, как мы решили внести в команду третьего игрока.

— Между прочим, — хихикая, сплетничала Даша, пока мы дожидались визита друга ее детства, — одна моя приятельница, та, что с волосами цвета «баклажан», свихнулась на оккультизме и хиромантии. Так вот, она высчитала, что Герман в прошлом воплощении был львом!

Я хотела заметить язвительно, что разрыв между человеком и львом больно велик, и если лев так морально возрос «над собой», чтобы дослужиться до роли человека, то это должен быть не иначе как смиренный травоядный лев Иордан, который водил на поводу монастырского осла… Но ответить я не успела. В дверь позвонили, и перевоплощенный лев появился на пороге нашей квартиры. Увидев его, я поперхнулась словами и весь оставшийся вечер не могла выдавить ни слова, уступив Даше инициативу ведения переговоров.