Мама в подарок

– Мне тоже этого хочется, Дарёна. Но как это сделать?

– Пока не знаю.

Когда мы вошли в парадную, то, как назло, сразу же наткнулись на Мадлен. Она стояла у большой мраморной лестницы. Словно специально поджидала нас. Увидев невесту герцога, Эжени быстро извинилась и испуганно юркнула в боковой коридор, пролепетав, что у нее много дел.

Я же спокойно отдала слуге свой новый светло-серый редингот, шляпку и перчатки, купленные в салоне модам Жоржетты. Не прошло и минуты, как слуга «испарился» из парадной, когда Мадлен шикнула на него.

Ведьма уже оказалась около меня. Снова и снова проводя по мне взором, Мадлен как будто не верила, что я могу быть одета в красивое платье из синего бархата с белой отделкой.

– Разъезжаешь по модисткам? – с вызовом спросила она. – Смотри, как бы ненароком не свалиться с лестницы. Ночью так темно, ничего не видно.

Угроза не произвела на меня должного впечатления, потому я спокойно поинтересовалась:

– Разве его сиятельство не объяснил тебе, зачем я здесь?

– Объяснил. Только я не дура. К тому же мужчины так падки на хорошенькие юные мордашки.

– Я хорошенькая? Ты льстишь мне, Мадлен, – хмыкнула я, сладко ей улыбаясь.

Так хотелось позлить эту мерзкую девицу. Я ее точно не боялась.

Я прошла слишком жестокую школу жизни и умела защитить себя. Да, я была наивной и верила в чудеса и в людей до сих пор. Но все же при необходимости могла и постоять за себя.

После пьяных клиентов в трактире, где я прожила почти пять лет в качестве служанки, уже ничего не было страшно. Однажды мне даже пришлось разбить увесистый кувшин с элем о голову одного рыжего мужика, чтобы он отстал от меня. Тогда он насильно затащил меня в кладовку, когда я несла напиток в зал. Мне тогда повезло, и никто не видел этого. Охальник рухнул к моим ногам, а после ничего не помнил, так как был мертвецки пьян. Трактирщик так и не узнал об этом случае, иначе бы меня точно выпороли. Тогда мне было всего четырнадцать.

Так что угрозы грудастой Мадлен не испугали меня.

Темноволосая ведьма приблизилась ко мне вплотную и, подняв палец, больно ткнула им в мое плечо.

– Дерзишь, выскочка? Я тебе предупредила. Не стой у меня на пути. Увижу, что ты липнешь к герцогу – сама закопаю тебя в саду. Он мой, и всяких побирушек вроде тебя я не потерплю рядом с ним.

– Не надо повторять мне дважды. Я уже говорила. Герцог мне не нужен, я служу маленькому господину, – ответила я хмуро. – И да… пожалуйста, избавь Мишеля от своей компании, я сама буду заботиться о нем.

Повисла пауза, и я видела, как лицо ведьмы пошло пятнами. Но тут позади нас раздался сухой кашель.

– Его сиятельство ожидает вас в кабинете, мадемуазель, – объявил Франсуа, появившийся словно из ниоткуда.

– Уже иду, – тут же обрадовалась Мадлен.

– Не вас, госпожа Мадлен. Он приказал позвать мадемуазель Дарёну.

Я едва сдержалась, чтобы победно не улыбнуться в лицо этой злыдне, ибо она позеленела от ярости. Но все же решила не дразнить Мадлен дальше. А то точно до утра не доживу. Достаточно было того, что мое присутствие в этом замке ее бесило неимоверно.

Но я была в этом не виновата. Это герцог пожелал привезти меня сюда.

Потому я тут же последовала за дворецким и уже через минуту вошла в мрачную комнату, едва освещенную лучами зимнего солнца. Франсуа плотно закрыл за мной дверь, а я прошла дальше.

Де Моранси сидел за столом, чуть откинувшись на спинку бархатного кресла.

Я остановилась посреди кабинета.

Видела, как герцог окинул меня взглядом с головы до ног и обратно, прищурился. В следующий миг он сел прямо в кресле и сложил руки в замок. Я была готова поклясться, что он отчего-то занервничал.

– Вижу, ты съездила удачно, – сухо произнес он.

– Я же недолго? Вы не сердитесь, мессир?

– Отчего мне сердиться? – поднял он брови. Тут же встал из-за стола и сделал несколько шагов в мою сторону. – Ты выполнила мой приказ, и это похвально.

Я даже с облегчением выдохнула.

Глава 20

Филипп де Моранси

Платье невероятно шло ей. Голубого насыщенного цвета, оно было прямого фасона, с небольшим квадратным вырезом. Простое, но такое лаконичное, что ее изящная фигурка очень хорошо просматривалась. Я даже поразился, что у нее довольно высокая грудь, небольшая, но вполне аппетитная. Бедра, оказывается, тоже имелись, а тонкая талия подчеркивала их округлость и совершенную форму. Это платье точно было ей к лицу. Мне было приятно на нее смотреть.

Хотелось разглядеть поближе, потому я невольно приблизился к Дарёне и тихо сказал:

– Хорошее платье. Ты и правда разбираешься в моде.

– Я старалась, мессир.

– Надеюсь, остальные платья такие же?

– Да. Я взяла всего пять. Остальные мне ни к чему.

– Как всегда своевольничаешь? – нахмурился я, рассматривая ее голубые глаза и видя, как ее зрачки стали чуть уже. – Я же написал модистке…

– Полный гардероб, – перебила она меня порывисто. – Но к чему мне он? Мишель точно не поймет, что у меня всего пять нарядов, а не двадцать. Он еще мал. Главное, что теперь я еще больше стала походить не его матушку.

– Дарёна, прекращай обсуждать мои приказы. Мне это не нравится, – сказал я как можно строже, но получилась как-то мягко.

– Постараюсь, – кивнула она и быстро заправила за ухо светлый локон, который выпал из ее низкого хвоста.

Я проследил за ее движением и даже на миг замолчал, разглядывая ее. Мы стояли молча некоторое время.

В какой-то момент я испугался, что она заметит, что вызвала у меня интерес. А я не хотел, чтобы она это поняла. Потому решил нарушить молчание и прервать это невидимое очарование от ее близости. Я внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Насчет того поцелуя утром…

Она вскинула на меня глаза, и ее взор смягчился. Я видел, что она хотела что-то сказать и уже приоткрыла рот, но явно не решилась.

– Его не должно было произойти, – заявил я твердо, изобразив безразличие. – Просто в тот момент ты напомнила мне покойную жену, нахлынули воспоминания. Так что не обольщайся, этого больше не повторится.

Сказав это, я даже облегченно выдохнул.

Хорошая отмазка, пусть так и думает. Надо же было ей как-то объяснить свои глупые поступки, которые я и сам был в не в силах понять. Но Лаура тут точно была ни при чем.

Я врал. И Дарёна не могла напомнить мне жену, потому что вовсе не походила на нее, от слова совсем, кроме черт лица и оттенка волос. Эта сиротка была полной противоположностью Лауры. Как ледяная прекрасная статуя и нежный ветерок, который обдувает и несет телу свежесть и тепло одновременно. Этим ветерком была Дарёна.

Девушка сейчас была как глоток свежего воздуха в нашей невыносимой жизни. Надеждой на то, что, возможно, Мишель проживет еще месяц или два. Ведь сын с таким воодушевлением и радостью говорил о матушке теперь. И это было самым главным.