Мама в подарок

– Как прикажете, ваше сиятельство, – тихо ответила она.

Дарёна стояла в опасной близости от меня, и я снова ощутил ее неповторимый нежный запах. Кончики моих пальцев задрожали. Словно пытаясь проникнуть в ее мысли и понять, о чем она думала в это миг, я упорно смотрел в ее голубые добрые глаза и чувствовал, что снова хочу поцеловать ее, как сегодня утром.

Ощутил, что еще миг, и точно сделаю это.

Испугавшись своих неконтролируемых желаний, я резко отпрянул от девушки. Отошел от нее на пару шагов. Повернулся к ней боком, чтобы не смотреть.

– Мне казалось… – Я прокашлялся, чтобы восстановить отчего-то охрипший голос. – Мне казалось, что это будет провальная затея с твоим воплощением в Лауру. Но сейчас я был у сына. Почти два часа мы говорили с ним. Он признал в тебе матушку и теперь очень ждет, когда ты вернешься из города. Так что пока можешь оставаться в моем замке и дальше играть роль его матери, у тебя отлично выходит.

– Я так рада, мессир! – закивала, улыбаясь, она. Я поразился ее детской непосредственной радости. Она, в сущности, была еще совсем ребенком. – Мишель замечательный добрый мальчик. Только вот очень напуган отчего-то, и еще его еда.

– А что с ней? – поднял я бровь, вновь посмотрев на девушку.

– Я бы могла сама готовить ему, мне это совсем не трудно.

– У нас есть кухарка.

– Но Мишелю не нравится, как она готовит. Сегодня утром я испекла блинчиков, и малыш с удовольствием поел. Ему ведь надо хорошо питаться, чтобы он поправился, и ещё…

– Его болезнь неизлечима, – перебил я ее раздраженно.

Вновь отвернулся к окну, заложив руки за спину, тяжко вздохнув.

Я отчетливо помнил тот страшный день и миг, когда лекарь сказал, что у малыша неизлечимая болезнь крови и он медленно умирает. Когда вирус полностью завладеет кровью, его не станет. Именно оттого у него потихоньку отказывали органы, сначала ноги, потом начали мучить головные боли и совершенно не было аппетита. Так сказал лекарь.

Но самое страшное, что к тому времени я потерял свой дар исцелять любые недуги, так как сам оказался сильно болен. Это стало для меня сильным ударом. Я не мог помочь своему единственному сыну и излечить его. А лекари были бессильны.

– Но я не верю в это, – сказала она вдруг.

Я стремительно обернулся к ней.

– Ты что, лекарь и знаешь все о болезнях? – обвинительно бросил я.

– Нет, – мотнула Дарёна головой, нервно кусая губы. – Но я сердцем чувствую, что Мишель не болен, а просто почему-то притворяется больным.

– Что?! – тут же пророкотал я, взъярившись от ее слов. В два шага приблизившись к девушке, схватил ее жестко за плечи, испепеляя взглядом. – Как ты смеешь рассуждать о таких вещах? Кто ты такая? Мой сын болен! И я не позволю сплетничать и сомневаться в этом! Поняла меня?!

Она же мягко и как-то умело высвободилась из моей железной хватки и тихо сказала:

– Простите, ваше сиятельство. Возможно, я неправа, но позвольте мне самой готовить вашему сыну еду.

Я долго смотрел на нее, и, мне казалось, она говорит искренне и по-доброму. Я даже тут же остыл в своем гневе.

Может, и правда пусть готовит? Вдруг Мишелю понравится ее стряпня? Как поутру он жадно уплетал тот блинчик, когда я вошел в его спальню. Возможно, у мальчика даже появится аппетит, и он будет есть лучше? Это наверняка пойдет ему на пользу.

– Ладно, готовь, – согласился я и даже позволил себе улыбнуться девушке уголками губ. Этот жест у меня получился непроизвольно, но я тут же спохватился и стал серьезным. – Сейчас поскорее что-нибудь съешь на кухне и отправляйся к Мишелю, он тебя ждет.

– Конечно, мессир. А лучше я сварю быстрый вкусный супчик, и мы Мишелем поедим в его спальне.

– Прекрасно, так и сделай.

Отчего-то от общения с этой девицей мое настроение улучшилось, и я стал даже каким-то благодушным и добрым. Даже на краткие полчаса позабыл о невыносимых болях в теле. Эта Дарёна как-то странно действовала на меня, как невидимый лечебный бальзам.

Она довольно кивнула и уже направилась к двери.

– Дарёна, постой! – окликнул я ее, вспомнив еще об одном деле.

Глава 21

Я невольно обернулась. Снова окинула его взором. В отличие от утра, когда им владела злость, сейчас на лице герцога не было недовольства, и он как-то по-доброму смотрел на меня.

– Если все будет хорошо, я подарю тебе свободу за твою службу.

Услышав эти слова, я опешила.

Как свободу?! Настоящую свободу? Как у него, как у других людей? Я не ослышалась? Я даже на миг впала в стопор, думая, что мне примерещились слова герцога.

– Но, мессир, в нашем королевстве нет такого закона, чтобы рабыня могла получить свободу, – тихо пролепетала я.

И это было страшно. Потому что, даже накопив денег, я не могла выкупить свою свободу и стать вольной – ни за какие богатства. Я знала, что в некоторых далеких странах, где существовало рабство, есть такие законы, и бумага называлась грамотой свободы. Но в нашем жестоком королевстве такого не было. Потому я и удивилась словам герцога.

– Ты права, – согласился он, и его лицо стало снова строгим и хмурым. – Но я могу написать тебе бумагу о том, что ты, как моя рабыня, вольна передвигаться по всей территории королевства сама. Когда и куда тебе угодно, невзирая на мою волю. Ты сможешь уехать, куда захочешь, и делать то, что пожелаешь.

– О! Вот как, – произнесла я воодушевленно. Поняла, что герцог прекрасно знал все лазейки в законах королевства, и его предложение показалось мне очень заманчивой перспективой. Надежда на то, что жизнь скоро изменится в лучшую сторону, охватила меня. – Благодарю вас, ваше сиятельство, вы очень добры ко мне.

Мои последние слова явно понравились ему. Я заметила, как после слова «добры» его лицо стало меняться. Он разгладилось, а взгляд потеплел.

– Ступай, уже много времени, – сухо бросил он и тут же отвернулся от меня.

Я кивнула, снова направилась к двери. Но в следующий миг услышала, как герцог болезненно закашлялся. Только на миг я остановилась. Но решила, что надо немедленно идти на кухню и сделать всё побыстрее. Сварить Мишелю вкусный овощной супчик, а его отцу приготовить отвар из тех трав, которые я купила в лавке аптекаря. И всё это я смогу сделать параллельно. Я даже не сомневалась в своих силах.

Потому стремительно покинула кабинет герцога.

Естественно, не стала говорить де Моранси, что его драгоценная Мадлен и кухарка портят мальчику еду. Эти злыдни еще начнут мстить и наговорят про меня герцогу гадостей, а он выгонит меня из замка. С такими, как Мадлен и Барбара, надо было действовать осторожно, но, конечно, я не собиралась забывать их темные делишки. А намеревалась найти доказательства их козней и уже их предъявить герцогу.