Мама в подарок

– Но мадемуазель Мадлен будет недовольна.

– Вы хотите, чтобы герцог выписал вам волчий билет? И больше вас не примут ни в одном благородном семействе как лекаря.

– Я не хочу этого, но все же госпожа Мадлен… она ведьма…

– Только не говорите мне, что боитесь ее, – опешила я. Но мужчина так испуганно закивал, что мне стало жаль его. Куча голодных детей, еще и ведьма Мадлен соблазняет деньгами. Я вздохнула. – Хорошо, так и быть. Мадлен я беру на себя. Но обещайте, что сейчас же скажете герцогу, что Мишелю стало гораздо лучше. И Мадлен об этом знать не обязательно.

– Хорошо, так и скажу. Но обещайте все скрывать от нее, пока я не объявлю, что мальчик полностью здоров, и не покину этот дом.

– А он ведь здоров? – уточнила я.

– Конечно. Он очень резвый и здоровый малыш. Ему надо побольше двигаться и хорошо кушать.

– Понятно, я так и думала, – улыбнулась я. – А теперь пойдемте вниз. Я будут стоять у дверей кабинета, а вы все это скажете герцогу и громко, чтобы я слышала. Что его сын чувствует себя гораздо лучше.

Лекарь сказал все именно так, как мы и договорились. Я была рада. Когда этот продажный тип покинул замок, я снова поднялась к мальчику и провела с ним весь день.

Мы снова гуляли, но уже в саду, трапезничали, играли и читали.

Я все ждала, когда меня выставят или хотя бы вызовут к герцогу, чтобы он объявил, что отныне я буду коротать свои дни в темнице. Но этого не произошло.

Несмотря на опасения, что меня выгонят, я опять приготовила отвар, и Эжени носила его герцогу несколько раз.

Только после обеда следующего дня Бертран велел мне явиться к де Моранси.

Понимая, что сейчас и решится моя судьба, я вошла в спальню герцога. На меня нечаянно налетела Марта, которая выходила. Я замерла на пороге комнаты.

Отметила, что около камина опять пенилась готовая ванна, и не решилась пройти дальше. Похоже, герцог собирался мыться. Я напряглась, когда из-за небольшой дверцы сбоку появился мужчина. Слава Богу на этот раз де Моранси был одет в черные штаны и шелковую рубашку.

Даже с облегчением выдохнула.

– Заходи, – коротко сказал он, буравя меня темным взглядом и заложив руки за спину. Я медленно прошла в спальню, остановилась напротив него, чуть опустив голову. – Значит, я заносчив и спесив?

Озвучил он то, что в этот миг мучило и меня, и его. И почему только теперь? Почти сутки ждал, чтобы спросить это? Или всё это время злился и негодовал? Похоже, боялся выгонять вот так сразу наглую рабыню, и, видимо, из-за за сына.

– Я жалею, что вы это услышали, мессир. Не думала, что вы стоите там.

– Ты правда так считаешь? Говори правду, девчонка! Я настаиваю.

– Да, я так думаю.

– И что я холоден, и что магии во мне нет?

– Да.

Он даже хмыкнул. Я подняла на него глаза. Он продолжал:

– Мне нравится, что ты не боишься меня и говоришь, что думаешь. Задам последний вопрос. Если ответишь искренне, так и быть, прощу тебя за гадкие слова. Может быть, даже оставлю и дальше служить при моем сыне.

– Правда? – воскликнула я обрадованно. – Спрашивайте, ваше сиятельство.

– Мой сын. Что ты думаешь о Мишеле?

– Ваш сын? – спросила я. Он медленно кивнул. – Я думаю, он прекрасный мальчик. Добрый и ранимый.

– Не чета мне, как я понимаю.

– Я этого не говорила.

– Но подумала.

– Я лишь хочу сказать, что он может полностью выздороветь, мессир. И я знаю, что для этого нужно сделать.

– Ты что, смеешься надо мной? – вспылил он, надвигаясь на меня, я невольно попятилась. – Ладно, ты прошлась своими мерзкими словами по мне, но над Мишелем я не позволю насмехаться. Над его болезнью и его страданиями! Ты забываешься, рабыня!

Глава 28

Я выдержала его гневный окрик и тихо произнесла:

– Ваш сын не болен. Лекарь, который его лечит, подкуплен и специально говорит то, что ему велят. Что у Мишеля неизлечимая болезнь, но на самом деле мальчик здоров.

– Кто же этот негодяй, кто купил лекаря?

– Пока не знаю, но я постараюсь выяснить это. Кто-то желает навредить Мишелю. Портит ему еду, вы же знаете это. А еще кто-то пугает мальчика по ночам, и оттого он боится спать один и вставать с постели…

Он пораженно смотрел на меня и явно не мог поверить моим словам. Поэтому я замолчала.

– С чего ты это решила? Мадлен говорила, что ему просто снятся кошмары.

– Если бы вы, ваше сиятельство, больше времени проводили с вашим сыном, вы бы поняли, что это не кошмары, а кто-то намеренно пугает мальчика. Он говорит, что некое чудовище приходит к нему.

– Какая чушь! Какое еще чудовище? Кому это надо?

– Не знаю, но хочу выяснить. Потому прошу разрешить мне ночевать в комнате вашего сына, мессир.

– Ты и так там спишь, Дарёна, мне уже доложили, – поморщился он.

– Значит, вы разрешаете?

– Да. Но только оттого, чтобы ты убедилась, что никакого чудовища нет, да и быть не может. Просто у Мишеля слишком красочное воображение.

– Пусть так. Но мальчику со мной спокойнее.

– Я уже разрешил, – ответил герцог. Сделав пару шагов ко мне, добавил: – Но я позвал тебя по другому делу. Ты оказалась права.

– Права? В чем же?

– Мой кашель. Он почти стих, даже дышать стало легче, – произнес он, приближаясь ко мне так близко, что я была вынуждена чуть попятиться назад, чтобы не столкнуться в ним носом.

– Как замечательно, ваше сиятельство.

– Конечно, болезнь еще не ушла из груди, но мне стало гораздо лучше. За два дня ни одного приступа удушливого кашля.

– Очень рада этому, – довольно заметила я, улыбнувшись.

– Твой отвар действительно помог. Ты выиграла наш спор. Озвучь свое желание.

Ух ты! Я даже опешила на мгновение. Меня не просто не выгнали за мои дерзкие слова и позволили ночевать с мальчиком, герцог даже велел сказать о моем желании. В эту минуту де Моранси смотрел на меня так пронзительно и тепло, что я растерялась.

– Говори же. Чего ты хочешь? Я выполню, – настаивал он, медленно надвигаясь и не спуская с меня завораживающего взора.

Он оказался так близко, что я увидела прожилки в его зеленых мерцающих глазах.

– Я хочу, чтобы мадемуазель Мадлен не подходила к Мишелю. Мальчику она не нравится.