Мари-Клэръ

Онъ потерялъ, наконецъ, терпніе и, выпрямившись, сказалъ:

— Экая упрямая!

Я подняла на него глаза и сказала, что я опять убгу, если онъ не повезетъ меня къ сестр Мари-Любови. Въ ожиданіи отвта я не спускала глазъ съ него; онъ былъ смущенъ.

Онъ долго думалъ, затмъ, положивъ мн на колно руку, сказалъ:

— Послушайте меня, милая, и постарайтесь понять что я скажу.

Когда онъ кончилъ говорить, мн стало ясно, что онъ обязался держать меня до 18 лтъ, никогда не отпуская въ городъ. Кром того, я узнала, что настоятельница иметъ полную власть надо мной, и что если я снова убгу, она непремнно запретъ меня въ тюрьму за то, что я одна бгаю въ лсу по ночамъ. Онъ выразилъ надежду, что я забуду монастырь и полюблю его и его жену, потому что они хотятъ мн только добра.

Я была сильно смущена и едва сдерживала слезы.

— Ну, — сказалъ фермеръ, протягивая мн руку, — такъ будемъ друзьями, хотите?

Я подала ему руку и, въ то время, какъ онъ крпко сжималъ ее, отвтила:

— Хочу.

Онъ щелкнулъ кнутомъ, и мы скоро выхали изъ лса.

Дождь все еще лилъ, мелкій, какъ туманъ, и пашни казались еще черне.

На одной придорожной полос какой-то человкъ шелъ по направленію къ намъ, широко размахивая рукой. Сначала мн показалось, что онъ грозитъ мн, но когда мы поровнялись съ нимъ, я увидла, что онъ придерживаетъ что-то лвой рукой, а правой какъ будто бы коситъ держа ее на высот головы. Это сильно меня заинтересовало и я посмотрла на хозяина Сильвена.

— Габорэ сетъ, сказалъ онъ въ ту же минуту, какъ бы отвчая на вопросъ.

Вскор мы пріхали на ферму.

Фермерша ждала насъ на порог. Увидя меня, она такъ разинула ротъ, какъ будто бы долго не дышала, и на минуту ея серьезное лицо прояснилось. Я прошла мимо нея за накидкой и направилась прямо въ овчарню.

Овцы вышли безпорядочно, поспшно толкаясь. Ужъ давно бы пора быть имъ въ пол.

* * *

Весь день я думала о томъ, что сказалъ мн фермеръ. Я не понимала, почему настоятельниц хотлось помшать мн видться съ сестрой Мари-Любовью. Но я поняла, что Мари-Любовь ничего не можетъ больше сдлать для меня и покорилась, надясь, что наступитъ день, когда никто не помшаетъ мн быть съ нею.

Вечеромъ, когда я ложилась спать, фермерша принесла мн еще одно одяло. Пожелавъ доброй ночи, она сказала, чтобы я больше не называла ее „госпожей“, а звала просто Полиной; затмъ она ушла, сказавъ, что я у нея вмсто дочери, и что она сдлаетъ все возможное, чтобы я свыклась съ фермой.

На слдующій день хозяинъ Сильвенъ посадилъ меня за столомъ рядомъ со своимъ братомъ и съ улыбкой просилъ его присматривать, чтобы я хорошенько ла, такъ какъ мн нужно вырости.

Брата фермера звали Евгеніемъ: онъ говорилъ очень мало но все смотрлъ на говорящихъ, и въ его маленькихъ глазахъ часто сверкала насмшка. Ему было 30 лтъ, но ему можно было дать немного больше двадцати. Онъ умлъ отвчать на всякіе вопросы; я совсмъ не стснялась его.

Онъ отодвинулся къ стн, чтобы дать мн больше мста за столомъ и коротко отвтилъ фермеру:

— Будь спокоенъ.

Въ это время вс поля были запаханы, и Мартина пасла своихъ овецъ очень далеко на пастбищахъ, которыя она называла „общественными“. Я и пастухъ пасли нашъ скотъ на лугахъ и въ лсу, гд былъ верескъ. Я очень зябла, не смотря на шерстяное пальто которое покрывало меня до пятъ. Пастухъ часто разводилъ огонь и длился со мной картошкой и каштанами, которыя онъ пекъ на угляхъ. Онъ научилъ меня узнавать, откуда дуетъ втеръ и пользоваться всякой защитой отъ холода; въ то время, какъ мы грлись у огня, онъ плъ мн псню о вод и вин.

Въ этой псн было не меньше двадцати куплетовъ. Вода и вино упрекали другъ друга въ томъ, что причиняютъ зло человчеству и разсыпались въ похвалахъ себ. Я находила, что правда на сторон воды, но пастухъ говорилъ, что на сторон вина. Долгими часами просиживали мы вмст. Онъ говорилъ мн о своей родин, которая очень далеко отъ Солони. Онъ сказалъ, что съ дтства ходитъ въ пастухахъ, и разсказалъ, какъ его еще ребенкомъ смялъ и изранилъ быкъ; онъ долго хворалъ, и у него были такія боли, что онъ кричалъ; потомъ боль, наконецъ, прошла, но онъ остался скорченнымъ, какимъ вижу его сейчасъ. Онъ помнилъ названія всхъ фермъ, гд онъ былъ пастухомъ. Хозяева бывали и злые и добрые, но никогда не встрчалъ онъ такихъ добрыхъ, какъ въ Вилльевье. Онъ находилъ также, что коровы хозяина Сильвена не похожи на коровъ его родины; т маленькія, съ острыми похожими на веретено, рогами; коровы же Сильвена большія и тучныя съ шероховатыми, корявыми рогами. Онъ любилъ ихъ и разговаривалъ съ ними, называя по имени. Его любимицей была красивая, блая корова, которую Сильвенъ купилъ весной. Ежеминутно она поднимала голову, смотрла вдаль, и вдругъ, вытянувъ морду, убгала.

— Стой, блая, стой! — громко кричалъ онъ.

Чаще всего она останавливалась сама, но иногда приходилось посылать за ней собаку; она вступала, однако, въ драку съ собакой, чтобы все-таки уйти, и возвращалась къ стаду только тогда, когда собака кусала ее въ морду.

Пастухъ жаловался на нее и говорилъ:

— Неизвстно, о чемъ она тоскуетъ.

* * *

Въ декабр коровъ не выгоняли. Я думала, что то же будетъ и съ овцами. Но братъ фермера объяснилъ мн, что Солонь бдный край и что у фермеровъ не хватаетъ на зиму корма для всего скота.

Теперь я уходила одна пасти скотъ. Вс птицы уже улетли. По пашнямъ растилался туманъ, и въ лсахъ водворилась тишина. Бывали дни, когда я чувствовала себя такой одинокой, точно весь міръ провалился, и когда въ мутномъ неб проносился съ карканьемъ воронъ, мн казалось, что его громкій и хриплый голосъ возвщаетъ о гибели міра.

Даже овцы перестали прыгать. Купецъ увелъ всхъ самцовъ, и самочки не умли играть. Он ходили, плотно прижавшись другъ къ другу, и не поднимали головъ даже тогда, когда не ли.

Нкоторыя изъ нихъ напоминали мн знакомыхъ двочекъ. Я ласкала ихъ, поднимая имъ голову, но ихъ глаза оставались опущенными внизъ и неподвижные зрачки походили на тусклое стекло.

Однажды меня застигъ такой густой туманъ, что я не могла найти дорогу. Вдругъ я очутилась около большого незнакомаго лса. Вершины деревьевъ терялись въ туман и словно ватой обволокло весь верескъ. Блыя фигуры спускались съ деревьевъ и длинной прозрачной вереницей скользили по вереску.

Я погнала овецъ на лугъ, рядомъ съ лсомъ, но они скучились и не хотли идти. Я прошла мимо нихъ, чтобы посмотрть, что мшаетъ имъ идти, и узнала маленькую рчку, протекавшую у подножія холма. Вода едва виднлась; казалось, она спала подъ густымъ блымъ покровомъ. Я долго смотрла на нее, затмъ погнала моихъ овецъ назадъ вдоль лса. Пока я размышляла, съ какой стороны ферма, овцы обогнули лсъ и очутились на дорог, вдоль которой по обимъ сторонамъ шла изгородь. Туманъ сгустился еще больше, и мн показалось, что я иду между двумя высокими стнами. Я шла за овцами, не зная, куда он ведутъ меня. Оставивъ вдругъ дорогу, он повернули направо, но я немедленно остановила ихъ, увидя впереди входъ въ какую-то церковъ. Церковныя двери были открыты настежь, и по об стороны горлъ огонь, освщая срые своды. Огромныя колонны выстраивались прямыми линіями, и въ глубин, мерцалъ слабый свтъ сквозь окна съ маленькими стеклами. Мн стоило большого труда не пустить овецъ въ церковь, и, отгоняя ихъ, я замтила, что он покрыты бленькими жемчужинами; ежеминутно встряхиваясь, он побрякивали ими. Я не знала, что это все значитъ; къ тому же безпокойство овладло мною при мысли, что хозяинъ Сильвенъ ждетъ меня съ нетерпніемъ. Мн показалось, что, повернувъ назадъ, я легко найду ферму, и я, стараясь не шумть, стала гнать овецъ обратно на дорогу, которая насъ привела сюда. Когда я вышла на эту дорогу, мужской голосъ раздался предо мной:

— Пусти, не мшай имъ входить, бдныя животныя.

И въ то же время мужчина погналъ стадо въ церковь. Я тотчасъ же узнала Евгенія, брата фермера. Онъ провелъ рукой по спин одного барана и сказалъ:

— Он красивы съ блестками инея, но это вредно для нихъ.

Я не удивилась, что онъ очутился здсь. Указавъ на церковь, я спросила его: что это такое?

— Это для тебя, — отвтилъ онъ. Я боялся, что ты не найдешь каштановую аллею, и повсилъ по фонарю съ каждой стороны.

Въ голов у меня помутилось, и, только нсколько минутъ спустя, я поняла, что эти высокія почернвшія и обветшалыя колонны не что иное, какъ стволы каштановъ; въ то же время я узнала и окна большой залы, освщенныя огнемъ камина.

Евгеній самъ сосчиталъ барановъ. Онъ помогъ мн сдлать для нихъ настилку изъ соломы и, когда я выходила изъ овчарни, остановилъ меня и спросилъ: правда ли, что я не знаю, куда длись два пропавшихъ ягненка. Мн стало очень стыдно при мысли, что онъ могъ подумать, что я солгала, и я не могла удержаться отъ слезъ, увряя его, что я не замтила, какъ они исчезли. Тогда онъ сказалъ, что нашелъ ихъ утонувшими въ канавк съ водой.

Я думала, что онъ станетъ ругать меня за небрежность, но онъ мягко сказалъ: