Мой первый встречный: случайная жена зельевара

Я усмехнулась.

– Хотите опередить госпожу Гленн Бофорт?

Мне вдруг сделалось смешно и одновременно очень горько. Жизнь замужней дамы, которую я вела бы, став женой Элдриджа Уинтермуна, была яркой и незамысловатой: быть дорогим украшением супруга в свете, щебетать милые глупости на приемах и не заполнять себя ненужными мыслями. Никаким интригам в ней и места не было бы.

А теперь я рухнула в них с головой.

– Приятно в очередной раз убедиться в своей правоте, – произнес Абернати. – Вы очень умны, Флоранс. Да, я хочу щелкнуть ее по носу. И вижу, что вы с ней, мягко говоря, на ножах – значит, готовы меня поддержать.

– Вот еще! – возмутилась я. – У меня нет причин с ней ссориться или воевать.

– А то, что у нее был роман с вашим мужем? И она напрашивается на продолжение? Это ли не повод к войне?

– Ни в коем случае. Я верю своему мужу.

Абернати уважительно приложил руку к груди.

– Вот и замечательно. Так что, вы согласны? Кассиан находит лунную лису – вы сразу же сообщаете об этом мне. Ну и вообще ежедневно информируете меня о ходе поисков.

– Вы думаете, в академии есть лунная лиса? – спросила я. – Или даже несколько?

Абернати кивнул.

– В академии трое ребят из семей отрицателей, без прививок от оспы. Они уже проверены, они не лунные лисы. Но есть ведь и те, кто вакцинирован, и система поиска их не опознает.

– А Кайлу она все-таки опознала, – задумчиво сказала я. – И ее убили и обескровили.

Мелькнула хитрая мысль: что, если попробовать разговорить Абернати и выудить из него что-нибудь полезное?

– Кровь лунной лисы обладает исключительной ценностью, – произнес Абернати. Кивнул в сторону своего саквояжа. – Мое зелье рядом с ним так, разведенное молоко. Представляете перспективы для науки? Для медицины? Найденные лунные лисы станут донорами крови для детей с опухолями, например.

Я понимающе кивнула, чувствуя раздражение. Когда в ход идут несчастные больные дети, то сразу ясно: это беззастенчивая манипуляция. Конечно, я их пожалею и соглашусь работать на Абернати не просто за деньги и крышу над головой, но и за идею: вот только ясно, что кровь лунных лис до больных детей не дойдет.

Ее будут использовать короли. И такие, как Элдридж Уинтермун.

– Но почему вы думаете, что в академии есть лунные лисы? – спросила я. – Им здесь что, медом намазано? Почему их не может быть в других местах?

– Может, моя дорогая Флоранс, – взгляд Абернати сделался цепким, пронизывающим, и меня снова окунуло в холод страха. – Но лунные лисы всегда обладают сильной личной магией – а куда идут такие люди? Неужели в сапожники или в кузнецы?

– Нет, – кивнула я, чувствуя, как холод разрастается и усиливается. Даже дышать сейчас было больно. – В академии магии.

– Верно. Раньше они прятались от распознающих чар, но потом вакцинация от оспы сделала их невидимыми. И лисички зажили весело и спокойно, а потом их и вовсе перестали искать. Так что, дорогая Флоранс? Вы согласны на меня работать? Скажу сразу: решать надо здесь и сейчас. Никаких “Я подумаю и приду после обеда с ответом”.

Я вздохнула. Выхода у меня не было – но это не значило, что я не расскажу обо всем Кассиану.

– Хорошо, – кивнула я. – Согласна.

Абернати довольно рассмеялся – смехом крепкого, здорового человека, который не знает проблем, забот и бед.

– Вот и умница. Сейчас идите, мы с вами и так уже заболтались, а ваш муж там в приемной места себе не находит. А сегодня вечером жду ваш первый отчет, – произнес он и вдруг добавил совсем другим тоном, в котором я услышала смертельный рев драконьего пламени: – И кстати, если вздумаете сказать ему хоть слово, я сниму кожу с вас обоих. И вы будете живы до конца, уверяю.

– Я не скажу, – прошептала я. Абернати кивнул, одновременно соглашаясь и позволяя мне уйти, и я вышла в приемную, не чувствуя ни ног, ни пола.

***

Бывший ректор, который о чем-то возмущенно разговаривал с Оливией, обернулся и посмотрел на меня так, словно я была змеей, которая выползла из логова. Разумеется, ничего другого он и думать не мог: мы с Абернати разговаривали долго, и беседа завершилась тем, что я приняла предательство.

Потому что доносить о делах мужа, о лунных лисах, которые никому не сделали ничего плохого, как раз и было предательством. Впрочем… и из него должен быть достойный выход.

– Флер! – в голосе Кассиана звучала искренняя тревога. – Что он там с тобой сделал?

По его лицу было ясно: он готов пойти и закопать Абернати в цветочный горшок, если мне причинили вред. Я постаралась улыбнуться.

– Ничего особенного. Он сказал, что в штатном расписании теперь есть должность помощницы зельевара.

Оливия, которая держала в руках стаканчик с успокоительными каплями, улыбнулась той тонкой улыбкой, что режет острее любого ножа. Так улыбались в свете, когда хотели показать, что поняли интригу.

– Вы пробыли там довольно долго, – заметила Оливия, и посмотрела на Кассиана так, что тот был вынужден взглянуть ей в глаза. – Достаточно долго, чтобы расплатиться за доброту нового ректора, не так ли?

Госпожа Анвен издала долгий прерывистый вздох и прижала к лицу скомканный носовой платок. А у меня щеки загорелись, словно Оливия меня по ним отхлестала.

Меня затопило стыдом и отчаянием. Но почти сразу же пришла злость – такая, что в глазах потемнело.

– Говорите со знанием дела, – ответила я. – Сразу видно женщину, которая расплачивалась за доброту своих покровителей не раз и не два. Всегда приятно пообщаться со знатоком. С мастерицей всяких дел.

Лицо Кассиана было смято гневом – но тут вдруг разгладилось. По нему пробежало очень легкое насмешливое выражение и тотчас же растаяло.

– Я дочь его величества, – напомнила Оливия, и в ее голосе хрустел такой холод, что по спине невольно бежали мурашки. – Мне ни с кем не приходится расплачиваться.

– А! – воскликнула я и улыбнулась. – Значит, вы делаете это просто так, из любви к искусству страсти нежной?

Все сладкое очарование, весь соблазн смело с Оливии, как метелка сметает пыль. Сейчас на меня смотрела фурия, которая готова была дышать огнем.

Она не привыкла, что ей дают отпор. Что ж, иногда судьба заставляет нас пересмотреть свои привычки.

– К тому же, внебрачная дочь, насколько я помню, – добавила я еще одну шпильку. – Которая вынуждена кланяться, когда входят законные дети государя, не так ли?

Я ждала всего, чего угодно – но Оливия лишь сощурилась, оценивающе глядя на меня. Она кипела, осознавая свое поражение – и я ждала, например, вызова на дуэль.

Женские дуэли появились в столице лет пять назад. Благородные дамы, которые, например, не поделили кавалера, вызывали друг друга на поединок на шпагах – а я никогда не училась фехтованию и не знала, что делать, если вызов действительно состоится.