Моя вторая мама (Сериал). Книга 2

–  Вот нелегкая принесла!
– с досадой сказала вдруг Моника.

В сад вошел Алехандро. Он поздоровался с женщинами. Моника недовольно отвернулась. Мужчина озабоченно посмотрел на нее.

–  Скажу тебе откровенно, что я не могу жить без тебя, Даниэла, - страстно сказал Хуан Антонио.

–  Ты должен был обо все подумать намного раньше, - качала головой она.

–  Ты права, я знаю, но прости меня, прошу тебя, прости меня.

–  Почему я должна простить тебя?
– тихо спросила Даниэла.

Хуан Антонио набрал в легкие побольше воздуха и произнес взволнованную и сбивчивую тираду:

–  Потому что я думаю, мне кажется, - может быть, из тщеславия, не знаю, - мне кажется, что ты по-прежнему любишь меня.

Даниэла молча смотрела на него, но не возражала.

–  Пусть я ошибаюсь, - продолжал он.
– Во всяком случае, моя жизнь в твоих руках.

–  Хуан Антонио, - неуверенно начала Даниэла.
– Я хотела бы…

Он прервал ее:

–  Даниэла, я не говорю, что это легко, я не уверен, что все может стать, как прежде, но дай волю своим чувствам, позволь себе любить меня, и мы сможем все начать сначала.

В этот момент появился Алехандро.

–  Не помешал?
– спросил он, увидев Даниэлу с бывшим мужем.

–  Честно говоря, помешали, - не слишком вежливо сказал Хуан Антонио.

–  Нет, нет, - произнесла Даниэла.
– Проходи, Алехандро.

Хуан Антонио раздраженно смотрел на вошедшего.

В саду остались три женщины. Моника, как бы извиняясь за свое поведение, сказала:

–  Алехандро, может, быть, и хороший человек, но он мне не отец. Пусть я эгоистка, но я не желаю, чтобы он жил в нашем доме.

–  Отец есть отец, - вздохнула Джина.

–  Смотрите, кто пришел!
– всплеснула руками Мария.

–  Кто?
– удивилась Джина и, посмотрев на дорожку, встала: - Давай-ка исчезнем, Мария.

Обе женщины поспешили удалиться, а ошеломленная Моника увидела Эдуардо.

–  Алехандро делает ткани для моей коллекции, - объяснила Даниэла. Ей не хотелось, чтобы Хуан Антонио неправильно истолковал ее отношения с вошедшим.
– У него большое предприятие.

Но Хуан Антонио не собирался играть в светскость.

–  Лучше я пойду, чтобы не мешать вам обсуждать ваши… ткани. Надеюсь, мы еще поговорим, Даниэла. До свидания.

Он вышел. Алехандро проводил его испытующим взглядом и сказал:

–  Похоже, я не просто помешал, но и вообще явился некстати.

–  Алехандро, не будем об этом, - положила руку ему на рукав Даниэла.

Она села. Фабрикант встал перед ней.

–  Ты собираешься простить его, верно?
– спросил он.
– И забыть, как он с тобой поступил?

Даниэла отрицательно покачала головой. Но в этом движении не было уверенности.

–  Кончится это тем, что ты снова споткнешься о тот же камень, - горячо произнес Алехандро.
– Ты не можешь сделать новую ошибку.

–  Хуан Антонио много страдал, - сказала Даниэла.
– Я думаю, он изменился.

Алехандро умоляюще протянул к ней руки:

–  Дай мне шанс, Даниэла.

–  Господи, да что же это такое!
– в отчаянии воскликнула она.
– Все умоляют меня дать им шанс! Пойми же, любовь - это совсем другое. Ты или любишь, или не любишь - вот и все!

Фабрикант потер рукой лоб:

–  Беда в том, что ты никак не можешь вырваться из воспоминаний…

–  Я не хочу говорить об этом!
– прервала его Даниэла.

Алехандро безнадежно махнул рукой и сел в кресло.

–  У тебя не сложилась жизнь с ним, как у меня не сложилась жизнь с моей женой. Но нельзя всю жизнь думать о них!

–  Я не хочу говорить об этом!
– строго повторила Даниэла.

Моника встала и без улыбки сказала:

–  Похоже, они решили оставить нас вдвоем.

Эдуардо, вглядываясь в дорогое для него лицо, отозвался:

–  Я знал, что ты не позвонишь мне, поэтому решил прийти сам. Я не мог спокойно сидеть на месте, зная, что ты вернулась. Мне многое нужно тебе рассказать.

–  Лало, я очень переживаю из-за Рубена, поверь мне.

Эдуардо опустил глаза.

–  Для нас это был страшный удар. Особенно из-за того, что виноват во всем… - он замялся, - твой муж.

–  Это ужасно, - тихо сказала Моника.

Эдуардо спросил:

–  Ты не хочешь показать мне своего сына?

Моника взглянула на него и, увидев добрую улыбку Лало, вынула Хуана Мануэля из коляски.

Эдуардо долго разглядывал малыша, пытаясь определить, на кого тот похож. С облегчением он убедился, что черт Альберто на личике ребенка не видно.

–  Слушай, да он прехорошенький!
– радостно сказал юноша.

–  Я его так люблю, Лало!
– воскликнула Моника. Лицо ее было прекрасно.

А Лало, глядя на нее, проникновенно сказал:

–  Мне очень не хватало тебя, Моника. Все это время я не переставал думать о тебе.

–  Я тоже думала о тебе, - отозвалась она.
– Если бы я не была такой дурой… - она встала.
– Теперь я совсем другая. Той Моники, которую ты знал, больше нет. Я изменилась, и у меня есть сын.

Эдуардо твердо сказал:

–  Для меня ты по-прежнему женщина, которую я люблю.

–  Правда?

Эдуардо усмехнулся:

–  Зачем ты спрашиваешь? Тебе это прекрасно известно.

–  Знаешь, мне не надо было уходить от тебя, - покаянно сказала Моника. Она сжала руку Лало.
– Я никогда не смогу найти другого такого человека, как ты.

–  Ты хочешь сказать, что не оттолкнешь меня?
– волнуясь, спросил юноша.

Моника опустила глаза.

–  Мы можем часто встречаться, выезжать вместе куда-нибудь. Пусть время все решит.

Эдуардо наклонился и поцеловал ей руку. Она погладила его волосы.

–  Не будем спешить, Лало. Я не могу заставить тебя любить своего сына. Мне не хочется, чтобы ты его терпел ради меня.

–  Я вовсе не спешу, Моника, я все обдумал!

Моника приложила палец к его губам:

–  Я хочу, чтобы ты его полюбил. Ведь сейчас для меня самое главное - это Хуан Мануэль.

Несмотря на неудачу, Хуан Антонио был оживлен. Вспоминая, как вела себя Даниэла, он убеждался, что она любит его. Теперь он был почти уверен, что она простит его, и они снова будут вместе. Мануэль охлаждал его пыл, но все же думал, что дело меняется к лучшему. Сам он был озабочен поведением матери.