Мученик

– Так вы сражаетесь с налётчиками, и никогда друг с другом?

Этот вопрос сильно озадачил Лилат, ей явно сложно было осознать саму мысль о вражде между каэритами.

– Да, – просто ответила она после долгого раздумья. Потом снова отхлебнула, и на её губах появилась чуть пьяная улыбка. – Хорошие плоды.

– Многие мои соотечественники согласились бы.

Я погрузился в молчание, созерцая огонь и его жуткое топливо. Со временем пламя пожрало их одежду и наполнило воздух знакомой мясной вонью, от которой мне пришлось закрыть нос плащом. Я заметил, что мой взгляд то и дело возвращается на запад, туда, где на фоне звёздного неба высилась громада Сермонта. Я только попробовал на вкус земли за ней – как Лилат лишь пригубила чуть-чуть вина. Но, как и она, я не мог отрицать, что хочу ещё.

– Знаешь, всё это должно было закончиться, – сказал я, указывая на разрушенную деревню. – Мы завершили одну войну и добились победы, которая, несомненно, означала мир на последующие десятилетия. А на деле нас отправили на север, сражаться в новой. – Я невесело усмехнулся. – Мы проиграли, и когда вернулись назад, нас отправили сюда, сражаться на очередной войне. Помазанная Леди проповедует мир, куда бы ни отправилась, но война всегда следует за ней по пятам.

– Ты можешь вернуться. – Я повернулся и увидел, что Лилат искренне и сочувственно смотрит на меня. – Каэриты теперь тебя знают. Не убьют.

– Может и не убьют. Но вряд ли Улле или Эйтлишу понравится моё присутствие. И к тому же… – я поднял свой новообретённый меч встал на ноги, почувствовав тошноту от вони от костра, – мне нужно написать книгу. Пошли, разобьём лагерь дальше по дороге.

***

Забравшись на гребень к югу от замка Уолверн, я увидел, что старая груда камней изменилась до неузнаваемости. Стены и башню покрывала плотная паутина строительных лесов, с которых доносилась постоянная какофония от многочисленных каменщиков и плотников за работой. Всю территорию окружал высокий деревянный частокол протяжённостью по меньшей мере в четверть мили. По дорожке, которая с моего прошлого визита выросла в настоящую дорогу, приезжали и уезжали телеги.

– Оплот Мученицы, – тихо сказал я, переводя взгляд с трудившихся работяг на окружающие холмы, где работало ещё больше ремесленников. На хребте к востоку теперь красовалась высокая башня, законченная недавно, судя по отсутствию лесов, а по всем остальным направлениям компаса строились ещё три. Кто бы ни возглавлял перестройку этого некогда уязвимого места, он явно не собирался позволять вражеским силам в будущем прибыть незамеченными.

– Так это и есть замок? – с сомнением нахмурилась Лилат, осматривая это место. По части фортификации каэриты мало чем могли похвастаться, и до сих пор на нашем пути на север примеров нам не попалось. Я всячески старался избегать любых мест, где можно встретить людей в больших количествах. В пограничных землях хватало свидетельств земли в беде – разорённые деревни стали обычным делом, повсюду было полно трупов, в том числе и того юноши, которого я оставил в живых той первой ночью. Через три дня мы нашли его, разрубленного от паха до горла и пригвождённого к полу разрушенного святилища. Не знаю, поймали его мстительные алундийцы или другие набожные бандиты. И я не поддался искушению заставить Лилат выследить убийц парня. Ясно было, что если бы мы задерживались, чтобы вершить правосудие за каждое злодеяние, то наше путешествие по этим землям стало бы поистине долгим.

По мере нашего продвижения на север признаки розни становились всё менее явными. Мы держались подальше от дорог и полагались на умения Лилат по части еды. Мы даже прошли мимо нескольких разрушенных святилищ мучеников, которые уже начали восстанавливать. У каждого имелась приличная охрана, скорее всего из роты Ковенанта, как я понял, хотя и не поддавался желанию представиться. Мне хотелось, чтобы Эвадина не знала о моём прибытии, когда я посмотрю ей в лицо. У меня имелись вопросы, а ложь труднее говорить в минуты удивления.

– Он был старым, – наконец ответил я Лилат. – А теперь он… возрождён.

***

Услышав хор тревожных криков от ближайшей наполовину построенной башни, я увидел, как около полудюжины солдат быстро похватали оружие и побежали к нам. Здоровенный парень у них во главе резко остановился, увидев моё лицо. За его спиной лишь пара солдат были ветеранами и продемонстрировали схожее потрясение – их товарищи нерешительно косились на них, а один даже поднял на меня алебарду:

– Это не свободная земля! – прорычал он, приближаясь. – Назовите зачем вы здесь…

Здоровенный мужик сильным шлепком по голове остановил этот вызов.

– Попридержи язык, тупица! – он повернулся ко мне и поклонился с извинениями. – Капитан… я… мы думали…

– Сержант-кастелян Эстрик, – оборвал я его, избавляя от произнесения формальностей. – Рад вас видеть. – Я кивнул в сторону замка. – Вижу, вы времени зря не теряли.

Он поднял голову, улыбаясь от облегчения, поскольку разговоры о зданиях всегда были для него самой удобной темой.

– Леди дала мне полную свободу действий по составлению проекта, – сказал он. – Замок Уолверн останется всего лишь тенью Оплота Мученицы. А со всеми деньгами, что выдал король, думаю, мы уже к зиме по большей части закончим. Для меня честь построить ей замок, который будет никогда не взять.

– Не сомневаюсь. Леди в своих покоях?

– Да. – Эстрик с явным любопытством стрельнул глазами на Лилат, но – осмотрительная душа – не задал никаких вопросов. – Мы вас проводим…

– Не нужно. – Я пошёл по склону, дёрнув головой, чтобы Лилат шла за мной. – Уверен, у вас много работы. Надеюсь скоро услышать полный отчёт о ваших планах.

Я слышал, как солдаты перешёптывались, пока мы поднимались на хребет: «Он же вроде помер…», «Леди сказала, что проследит, чтобы его сделали мучеником…», «Значит, он тоже Воскресший?»

Такие разговоры омрачали моё настроение, пока мы шли по равнине до частокола. Похоже, моя предполагаемая кончина стала предметом невероятной легенды, что было и понятно. А вот разговоры о том, чтобы сделать меня мучеником, определённо были не из тех, которые я бы понимал или приветствовал.

– Помнишь, что я рассказывал о лжи? – спросил я Лилат, когда мы подошли к воротам частокола.

– Вы тут лжёте постоянно, – ответила она. Среди каэритов нечестность встречалась, но навлекала на лжеца гораздо большее клеймо, чем здесь.

– Да, – сказал я. – И я собираюсь лгать ещё больше. И ради нас обоих, лучше тебе не говорить, ну, ничего.

– Ничего?

– Да. Совсем ничего. Насколько им известно, ты на их языке не разговариваешь. Это для твоей же защиты. – Я не добавил, что ещё это может оказаться выгодным, поскольку люди с радостью вываливают кучу всякого интересного перед теми, кто, как они думают, не в состоянии ничего понять.

К счастью, на воротах стояли в основном ветераны, которые пропустили нас без помех, помимо нескольких раздражающе-восхищённых комментариев.

– Поистине, Серафили благословили нашу роту, капитан! – выкрикнула серьёзная девушка, которую я помнил по проходу через брешь Хайсала. – Вернули нам вас для грядущих битв!

Приём, который нам устроили на входе в замок, вышел ещё более ошеломляющим, и я пожалел, что не смог пробраться сюда как-то незаметно. Солдаты роняли инструменты, бросали дела и таращились на воскресшего капитана, который прошёл через ворота вместе с каэриткой, подумать только. Вскоре воздух заполнили сердечные приветствия, многие салютовали или кланялись, а некоторые нарушали обычаи, хлопая меня по плечу.