Невидимая Россия

— С удовольствием вам помогу, но имейте в виду, что наш завод находится под особым контролем. Вы по специальности техник-электрик?

— Да!

— К сожалению, все служащие должны заполнять анкеты с вопросами о судимости. Надо попробовать устроиться рабочим. — Глаза из-за очков смотрели сочувственно. Профессор заметил, что лицо Григория вытянулось.

— У нас в рентгеновском кабинете нет лаборанта; работа вредная, но лаборанты, как и рабочие, анкет не заполняют.

* * *

На другой день Григорий с трепетом входил в рентгеновскую лабораторию. Заведующий лабораторией, молодой инженер, с любопытством посмотрел на Григория. Профессор посвятил его во всё. Григорий, привыкший чувствительно реагировать на отношение людей, понял, что в кабинете обстановка дружественная. Паркетные полы, дорожки, свежевыкрашенные двери, светлые окна. Из мира отверженных и гонимых Григорий попал в привилегированный мир высокой техники.

— Я вас беру, — сказал после минутного разговора инженер. — Напишите заявление, я поставлю свою резолюцию и вам надо будет только оформиться у секретаря. Лаборанты анкет не заполняют, — добавил он многозначительно.

Секретарша была рыжеволосая дама небольшого роста.

Никаких анкет, — с удовольствием вспомнил Григорий, взглянув на нее.

— Садитесь, — сказала секретарша, быстро пробежав по лицу Григория мышиными глазками, — я заполню на вас учетную карточку.

Короткими пальцами с накрашенными ногтями она достала серую карточку с рядом граф. Григорий с беспокойством смотрел за движениями дамы.

— Ваше имя, отчество и фамилия? — Это еще не страшно. — Год рождения, образование, занимаемая должность? — Что-то засосало у Григория под ложечкой. — С какого года состоите членом профессионального союза и номер профсоюзной книжки?

Профсоюзная книжка Григория была отобрана при аресте.

— У меня нет профсоюзной книжки.

— Почему? — мышиные глаза впились в лицо Григория.

— Я ее потерял. — Григорию стало невыносимо противно.

— Как потеряли? Без профсоюзной книжки я не могу составить на вас карточку.

— У меня ее отобрали при аресте, — брякнул Григорий с озлоблением. Ему уже было ясно, что рентгеновский кабинет сорвался.

— У вас есть судимость? — Казалось, что секретарша присела, как кошка, готовая к прыжку.

— Я освобожден досрочно, у меня есть книжка красного ударника.

Секретарша больше не слушала. Глаза ее бегали.

— Подождите одну минуту. — Она выскользнула из комнаты. Григорий остался у новенького столика в комнате с паркетным полом.

Не для нас эта обстановка… Выбрасывают из жизни. — Сразу охватила слабость. Сказывалось перенапряжение последних дней. Освобождение, надежды, разочарования, яркая смена разорванных кинематографических кадров.

— Простите, товарищ Сапожников, произошло недоразумение: у нас нет места лаборанта!

Игра проиграна, но Григорий решил довести дело до конца.

— Скажите, что же мне теперь делать? — спросил он зло.

— Я вам уже сказала, товарищ Сапожников, что произошло недоразумение: у нас нет свободной вакансии.

— Я хочу сам поговорить с начальником отдела кадров.

— Пожалуйста, можете пройти.

В отделе кадров была толкотня и шум. Входили и выходили рабочие. Пол был затоптан и заплеван. Начальник отдела — типичный коммунист из рабочих в черной косоворотке.

— Почему вы меня не пропускаете в рентгеновский кабинет? — прямо спросил Григорий. — Я досрочно освобожден, я ударник!

Коммунист смерил Григория презрительным взглядом:

— Я слежу за очищением завода, а вы его хотите засорить.

— Почему же в «Правде» товарищ Кольцов написал статью…

— Мне нет никакого дела до «Правды» — можете идти!

Перед уходом с завода Григорий еще раз зашел в рентгеновский кабинет. Инженер грустно посмотрел на него и тихо сказал:

— Я уже знаю и, к сожалению, не в силах ничего сделать.

* * *

Григорий сел в трамвай, посмотрел на непроглядное серое небо. Как когда-то в тюрьме, пришла мысль о самоубийстве, только тогда она облекалась в трагические резкие формы, сейчас хотелось лишь отдыха и спокойствия, хотя бы спокойствия могилы. — Господи, — стал молиться Григорий, — дай терпения и силы. Мысль, что теперь можно находить успокоение в молитве, обрадовала и укрепила. — Да, если бы я не пришел к вере, то, наверно, всё-таки рано или поздно, покончил бы с собой, — подумал он, постепенно успокаиваясь. Завтра нажму по всем линиям, похожу в городе по учреждениям, поговорю с хозяйкой — где-нибудь, как-нибудь да устроюсь.

* * *

Птицы громко щебетали. Григорий сидел за столом в комнате хозяев и ничего не делал. Прошло две недели, все возможности устройства на работу были исчерпаны. В двадцати местах произошло то же, что в рентгеновском кабинете. Деньги подходили к концу. Щебетанье птиц, солнце и синее весеннее небо не радовали Григория. Так оставаться не может. Не жить же мне на заработок Леночки. Может быть, поехать к брату в тайгу, но это означает капитуляцию. Брат оторвался от всех, даже не пишет. Среди кого там создавать организацию? Надо устраиваться ближе к Москве.

Потянуло к своим. Скоро должен приехать Павел. Договорились выбрать один город, но что он будет здесь делать? Поеду-ка я в Москву и встречу его там, всё-таки между своими легче. Может быть, сумеем оттуда получить назначение куда-либо в провинцию.

* * *

Поезд подходил к родному городу. Опять был рассвет и опять Григорий стоял у окна и смотрел на дачные места и проносящиеся мимо платформы пригородных станций. На вокзале, в сутолоке и шуме, Григорий на минуту почувствовал приятное возбуждение столицы. Не надо давать себе раскисать, из любого положения есть выход.

Леночка обрадовалась, увидя брата.

— Знаешь, Алеша устроился на канале, освобождается и продолжает работать чертежником. Приличный оклад, комната, паек, главное, без всяких мучений. Павлик освободился, приехал третьего дня и живет пока у Желтухиных. Я ужасно рада тебя видеть.

Григорий забыл все свои горести и крепко обнял сестру.

Глава четвертая ОСВОБОЖДЕНИЕ ПАВЛА

Павел был опьянен Москвой. Его среда изменилась меньше, чем среда Григория. Выйдя с вокзала, Павел задал себе вопрос — к кому первому ехать? И после короткого колебания поехал к Осиповым.