Одержимость

Глава 32

Сейчас

— Доктор Макарова? — Глеб щурится, подходя ближе. Это не вопрос, я ли это, а скорее «какого лешего я здесь делаю?». И вопрос очень хороший. Тот, который стоило задать себе до того, как меня поймали.

Моргаю несколько раз, пытаясь нащупать в себе ту самую игру, достойную «Оскара», которая поможет мне выкрутиться.

— Глеб? Ой, здравствуй.

Он склоняет голову набок, пристально изучая меня.

— Что ты делаешь в этом районе? Живёшь где-то поблизости?

— Я, э-э… не очень далеко. — Указываю вниз по улице и выпаливаю первое, что приходит в голову. — Просто заходила в салон связи. Телефон что-то барахлит.

Он не отводит взгляда.

— В какой именно? В тот салон МТС на углу?

Чувствую себя утопающей, которой только что бросили спасательный круг.

— Да, именно туда. В салон МТС на углу.

Он улыбается. Вернее, это скорее ехидная ухмылка.

— Странно как-то называть тебя доктором Макаровой, да? После нашей последней… сессии.

Мои щёки вспыхивают.

— Насчёт этого…

Он открыл дверь. Я должна сказать то, что нужно, и захлопнуть её обратно. Запереть на все замки и выбросить ключ навсегда. И все же я изо всех сил пытаюсь найти слова, чтобы сказать ему, насколько дико неуместной была наша последняя сессия.

Прежде чем успеваю что-то сказать, Глеб протягивает руку и обхватывает мою щёку ладонью. Аккуратно проводит по ней большим пальцем.

— Я скучал по тебе, Марина. — Он делает шаг ближе и почти касается губами моего уха. — Ты скучала по мне?

По рукам бегут мурашки, каждый волосок на теле встаёт дыбом. В голове роится миллион мыслей. Я должна сказать, что не скучала, и что то, что произошло между нами, было грандиозной ошибкой. Но ведь это неправда, да?

Ну, может, последняя часть и правда, но я действительно скучала. И реакция моего тела — тому подтверждение. Хотя… что-то вдруг осеняет меня. Заставляю себя сделать шаг назад.

— Ты снова отменил приём. Я думала, ты уехал?

Рука Глеба скользит от щеки к затылку. Длинные пальцы обхватывают шею и слегка сжимают. Не больно, совсем нет — сжатие лёгкое, почти ласковое, но этого достаточно, чтобы напомнить мне о его силе, о той скрытой мощи, что таится под кажущейся мягкостью. Достаточно, чтобы в памяти вспыхнуло, как одной рукой он прижимал моё тело к рабочему столу, пока брал меня сзади.

— Мои планы изменились. Только что прилетел, совсем недавно. Собирался первым делом с утра позвонить в твой офис, узнать, смогу ли я записаться на приём в пятницу.

— Оу.

— Твоя ассистентка предложила онлайн-сессию. Но после того, как мы расстались в прошлый раз… я подумал, возможно, тебе нужно немного пространства. А ещё решил, что лучше всего будет, если мы поговорим лично.

Впиваюсь взглядом в его глаза, ищу хоть малейший намёк на неискренность. Он лжёт? Он правда только что прилетел? Или он вообще никуда не уезжал? Но ничего не нахожу — ни подтверждения, ни опровержения. Его взгляд абсолютно непроницаем, как гладь тёмной воды.

Он улыбается.

— Я ответил на твой вопрос, но ты всё ещё не ответила на мой, Марина.

Перебираю в памяти наш разговор, пытаясь понять, о каком вопросе он говорит, когда он тихо смеётся.

— Я спросил, скучала ли ты по мне.

— Оу, — снова произношу, чувствуя себя образцом красноречия сегодня. Просто гений светской беседы.

Глеб прикусывает нижнюю губу.

— Пойдём ко мне. Я живу всего в паре кварталов отсюда.

Это ужасная идея, и я прекрасно это осознаю. Ужасная. Но… мне так хочется увидеть его квартиру изнутри. Может быть, это поможет мне наконец разгадать этого человека. Понять его хоть немного. К тому же, я всё ещё не уверена, что он действительно куда-то уезжал. Чемодан рядом с дверью мог бы успокоить моё навязчивое подозрение, доказать, что он был со мной честен.

Не успеваю закончить внутренние прения, как он уже чуть подталкивает меня.

— Пойдём. Выпьем по бокалу вина.

В следующий момент я уже иду за Глебом через парадную его дома. В вестибюле я украдкой пробегаюсь взглядом по рядам почтовых ящиков — тем самым, которые я тайком разглядывала несколько месяцев назад, чтобы убедиться в его личности. Это было в тот самый первый раз, когда я увидела его. Воспоминание об этом моём маленьком безумстве обжигает щёки.

Он нажимает кнопку вызова лифта.

— Красное или белое предпочитаешь?

— Всё равно.

— Белое не портится, если бутылка не открыта? Кажется, у меня есть одна в холодильнике. Но ей, наверное, минимум месяца три.

Смешно. У меня бутылка вина живёт от силы часа три.

Выдавливаю улыбку.

— Думаю, несколько лет оно может храниться.

Мой пульс ускоряется, когда двери лифта бесшумно разъезжаются и мы заходим внутрь. Не могу поверить, что делаю это. Я иду в квартиру Глеба Соловьёва. Переступаю черту, но я уже переступила так много, что, кажется, ещё одна не имеет значения. Или имеет? Этот вопрос повисает в воздухе, невысказанный, но ощутимый.

— Как прошла твоя неделя? — спрашивает Глеб, нарушая тишину.

— Хорошо. А твоя? — Делаю небольшую паузу, потом добавляю: — Твоя поездка была внезапной, да? Надеюсь, всё в порядке.

— Теперь — да, — он улыбается.

У меня на языке десять уточняющих вопросов, нет, двадцать. Где ты был? С кем? Что случилось, что было не в порядке, а теперь в порядке? Но вместо того, чтобы задать их, лишь улыбаюсь в ответ, ещё шире, чем следовало бы.

— Я рада.

Когда мы поднимаемся на четвёртый этаж, Глеб кладёт руку мне на спину. Он мягко направляет меня из кабины лифта налево. Через три двери он достаёт ключи из кармана.

— Надеюсь, я не оставил нижнее белье на полу. Не ждал гостей.

Его слова звучат легкомысленно, почти небрежно, но что-то в них, в его тоне или в том, как он на меня смотрит, заставляет меня напрячься. Очередная двусмысленность в бесконечной череде. И я, как мотылек на огонь, иду прямо в неё.

Означает ли это, что у него никого нет, или он просто не стал никого приглашать сегодня? Смешно, у меня столько толковых вопросов, но ни один не сходит с губ.

Глеб щёлкает выключателем. Мы проходим по узкому коридору, который сразу выводит в гостиную. Мои глаза мечутся так же быстро, как бьётся сердце. Ищу зацепки, но сама не уверена, какую именно загадку пытаюсь разгадать. Первое, что бросается в глаза — отсутствие багажа. Ни у двери, ни в гостиной. Мой чемодан, когда я возвращаюсь откуда-то, может днями стоять у порога, не сдвигаясь ни на сантиметр. Неужели он из тех, кто сразу же откатывает чемодан в спальню и разбирает вещи? Или его багаж уже опустошён и убран? Эта мысль вызывает странное чувство — зависть к его порядку, смешанную с подозрением. Что ещё он так же аккуратно прячет или раскладывает по полочкам?

Второе, что замечаю, — это невероятное количество книг. Красивые, в кожаных переплётах, старинные. Такие можно встретить в антикварном магазине, где владелец надевает белые перчатки, чтобы прикоснуться к изданиям за запертым стеклом. Целая стена, от пола до потолка, заставлена встроенными стеллажами. Средняя, самая длинная секция прогнулась под тяжестью стопок. Это не просто книги, это настоящая библиотека, живая и давящая своим весом, как будто каждая история, каждый факт сплетаются в единый, неподъёмный груз.