По тропам волшебных лесов

Неведомо откуда налетел ветер, раскачал дремучие ели. И дрогнул туман. Застучали двери, зазвучали гулкие людские голоса, – город проснулся после прохладной, осенней ночи.

Хейта, отвлекшись на мгновение, вновь поглядела на мальчика. Но тот, отвернувшись, уже спешно шел по улице в сторону площади.

Девушка печально поглядела ему вслед, перевела взгляд на злополучную монету. Все это время она раздумывала, передать ее мальчику или нет. Сперва так и хотела. Но его ярость и желание обзавестись оружием посеяли в ней зерна сомнения.

А-ну купит какой-нибудь ножик, да и поляжет по ее милости. Она тяжко вздохнула и засунула монету в карман. Пусть полежит пока, авось свою службу она еще сослужит.

Хейта медленно побрела обратно, еще крепче задумавшись обо всем. Тот, кто Анцхе заплатил золотым, был либо очень богат, либо в глубоком отчаянье. А, может, и то и другое. Но уж последнее наверняка.

Не дождавшись девушки, он бы вряд ли стал сидеть сложа руки. Сам бы отправился на поиски. И первым делом завернул бы к Фэйру. Анцха, верно, тоже у него побывала. Но не дозвавшись хозяина, так и ушла ни с чем. А вот заказчика это не остановило. Вот отчего у Фэйра все в доме было вверх дном!

И наверняка, остались какие-то зацепки… Хейта мысленно укорила себя. Как ей сразу это в голову не пришло? Но теперь она знала, куда надлежало идти. И, оправив дорожный мешок за спиной, девушка заспешила к бедному кварталу.

Грубая, изрезанная трещинами дверь, протяжно заскрипела, неохотно впуская Хейту внутрь. В доме витал густой запах душистого разнотравья. На мебели уже успел скопиться толстый слой пыли. На столе стояла миска с засохшей кашей, краюха черствого хлеба. Уходил Фэйр, видимо, в спешке.

Девушка прошла вперед, скользя вокруг пристальным взглядом. Пестрые камни, старинные амулеты, баночки с неизвестным содержимым, – все валялось в совершенном беспорядке. Хейта тщательно осматривала диковинные вещицы, но они не торопились поведать ей ничего. Она почти уже отчаялась, как вдруг, нога ее уткнулась во что-то громоздкое.

Хейта опустила глаза. На полу лежал видавший виды мешок. Она торопливо присела. Мешок принадлежал Фэйру. Видно, он его в дорогу собирал, но отчего-то не взял… Хейта и заглянула внутрь.

Мешок оказался полупустым. Видно, до нее в нем уже успели как следует покопаться. В нос ударил сладкий запах сон-травы. Но Хейта и не подумала зевать. Над ней, как и над всеми пастырями, сон-трава не имела силы. Однако, к запаху сон-травы примешался еще один, горьковато-острый. Озарение настигло девушку подобно молнии, – пут-трава!

Невзрачное растение с резким запахом. Люди, знающие о его волшебных свойствах, применяли его листья, чтоб погоню со следа сбить. Хейта сдвинула брови. Выходит, за Фэйром гнались. Только вот, кто… Неужто вправду мохнорог? Нет, не может такого быть!

Хейта пошарила в мешке рукой. Но ни сон-травы, ни пут-травы там не оказалось. Неведомый вор, как видно, обе их с собой прихватил. Но кто мог знать о пут-траве? Разве только охотники…

Она хлопнула себя ладонью по лбу. Конечно! Охотнику, понимавшему толк в волшебных травах, и о волшебных зверях должно было быть известно. Вот куда дальше наведаться стоило, – в Охотничий квартал.

Хейта подскочила, бросилась к двери, замерла на пороге. Про незнакомца ей немного выведать удалось. А про Фэйра ничего пока было неясно. Куда он отправился и от кого бежал? Отчего бросил мешок? Или его все же настигли?

Девичий взор преисполнился горькой решимости. Оглянувшись, она прошептала.

– Прости, дорогой друг. Мне неведомо, что с тобою стряслось. Но я отыщу тебя чего бы мне это ни стоило.

Охотничий квартал находился по соседству с Ремесленным и Торговым. Найти его труда не составило. На двери каждого дома было изображено копье, перечеркнутое стрелой, – древний знак хельдских охотников. Но как понять, в каком доме обитал неведомый злодей?

По левую руку Хейта приметила торговую лавку и, поразмыслив, уверенно направилась к ней. Здесь продавали все, что можно было добыть охотничьим промыслом: звериные шкуры, витиеватые рога, кулоны из клыков и костей.

Девушка невольно нахмурилась. Вид торговой лавки не вызвал у нее радости. Она всегда со смешанным чувством относилась к охоте. Одно дело бить зверя, чтобы прокормиться. Другое – забавы ради. Тех, кто без нужды обрывал жизни зверей, Хейта глубоко презирала.

Коренастая торговка, облаченная в синее шерстяное платье и серый плащ, отороченный мехом, любопытно поглядела на девушку. Шагнула ей навстречу, белозубо улыбаясь.

– Что ищешь деточка? Хочешь бусы из волчьих когтей? Или кулон из медвежьего клыка? Выбирай!

Хейта покачала головой.

– Спасибо, я не за этим.

Торговка заметно расстроилась. Вздохнула.

– Чего тебе тогда?

– Охотника одного ищу, – ответила девушка. – Имени его не знаю. Но мне известно, что он в волшебных травах знает толк. А, быть может, и в волшебных зверях.

Женщина призадумалась.

– Думаю, тебе нужен Бругх. Он один у нас ведает по этой части, – она указала рукой. – Его дом шестой по правой стороне.

Хейта сердечно поблагодарила торговку и пошла дальше. Вскоре показался и дом, широкий, темный, приземистый. Над крепкой дверью висели разлапистые лосиные рога.

Девушка громко постучала. Ответом ей была давящая тишина. Хейта нажала на дверь рукой – не заперто. По-воровски оглядевшись и убедившись, что никто за ней не следит, она украдкой скользнула внутрь.

В доме охотника властвовал гнетущий полумрак. После яркого дневного света Хейте помстилось, что она ухнула в темную воду. Здесь, как и в доме рыбака, было два больших стола. Тот, за которым ели, и тот, где разделывали добычу.

Над первым что только не висело: рога всевозможных размеров, растянутые звериные шкуры, огромная кабанья голова. На деревянном обрубке восседало уродливое чучело совы. На другом навеки застыла хвостатая рыжая белка.

Хейта судорожно сглотнула и отвернулась к другому столу, но тут ее ждала картина не лучше.

Поверхность стола имела устрашающий вид. Почерневшая от крови, иссеченная ножом, она походила на щит какого-то лиходея великана. Стена над ним была увешана орудиями для ловли животных. Охотничьи ножи, здоровенные топоры, остроносые копья, массивные капканы, – все это угрюмо нависло над замершей девушкой в мертвом безмолвии.

Лицо Хейты исказила гримаса неприкрытого омерзения. Она вновь отвернулась и теперь уже вздрогнула от неожиданности.