Поэзия английского романтизма XIX века

12

Любое чувство гнал бы я, смеясь, Но это — нет, его храню я строго. Я здесь как дома — там, где началась Не только жизнь, но вся моя дорога. И если б раньше с чернью знатной связь Я разорвал — я б лучше был намного, Страстей не знал бы, меньше б видел зла, Не знал бы мук, ты слез бы не лила.

13

Тщеславье меньше мною бы владело, Да и Любовь, — не звал бы Славу в дом. Они пришли и вторглись в душу, в тело, А много ль дали? Имя — всё ли в нем? Душа когда-то лучшего хотела, И благородным я пылал огнем. Он отгорел — так все желанья вянут. Как миллионы, был и я обманут.

14

А будущее — что мне? Пусть оно Моей о нем не требует заботы. Я пережил себя уже давно, Слепой судьбы изведал повороты, Но жил — не спал, — мне с детства суждено Быть начеку, сводя с фортуной счеты. Лишь четверть века длил я жизни бег, А пережил — как будто прожил век.

15

Так будь что будет — все приму без слова! Я Прошлое почти благодарю: В нем есть просветы, пусть оно сурово. Когда ж о настоящем говорю, Моя душа хвалить его готова Уже за то, что вижу и смотрю, Могу в Природе каждое мгновенье Любить и созерцать в благоговенье.

16

Сестра! В тебе нашел я свой оплот, Как ты во мне. Мы были, есть и будем Во всем едины. То, что в нас живет, Не умертвить ни Времени, ни людям. И вместе, врозь — в чаду любых забот Не предадим друг друга, не забудем. Союз, который первым был для нас, Последним разорвется в смертный час.

28 августа 1816

Тьма Перевод И. С. Тургенева

[354]

Я видел сон… Не все в нем было сном. Погасло солнце светлое, и звезды Скиталися без цели, без лучей В пространстве вечном; льдистая земля Носилась слепо в воздухе безлунном. Час утра наставал и проходил, Но дня не приводил он за собою… И люди — в ужасе беды великой Забыли страсти прежние… Сердца В одну себялюбивую молитву О свете робко сжались — и застыли. Перед огнями жил народ; престолы, Дворцы царей венчанных, шалаши, Жилища всех имеющих жилища — В костры слагались… города горели… И люди собиралися толпами Вокруг домов пылающих — затем, Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу. Счастливы были жители тех стран, Где факелы вулканов пламенели… Весь мир одной надеждой робкой жил… Зажгли леса; но с каждым часом гас И падал обгорелый лес; деревья Внезапно с грозным треском обрушались… И лица — при неровном трепетанье Последних замирающих огней Казались неземными… Кто лежал, Закрыв глаза, да плакал; кто сидел, Руками подпираясь, улыбался; Другие хлопотливо суетились Вокруг костров — и в ужасе безумном Глядели смутно на глухое небо, Земли погибшей саван… а потом С проклятьями бросались в прах и выли, Зубами скрежетали. Птицы с криком Носились низко над землей, махали Ненужными крылами… Даже звери Сбегались робкими стадами… Змеи Ползли, вились среди толпы, шипели, Безвредные… Их убивали люди На пищу… Снова вспыхнула война, Погасшая на время… Кровью куплен Кусок был каждый; всякий в стороне Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке. Любви не стало; вся земля полна Была одной лишь мыслью: смерти — смерти, Бесславной, неизбежной… Страшный голод Терзал людей… И быстро гибли люди… Но не было могилы ни костям, Ни телу… Пожирал скелет скелета… И даже псы хозяев раздирали. Один лишь пес остался трупу верен, Зверей, людей голодных отгонял — Пока другие трупы привлекали Их зубы жадные… Но пищи сам Не принимал; с унылым долгим стоном И быстрым, грустным криком все лизал Он руку, безответную на ласку, И умер наконец… Так постепенно Всех голод истребил; лишь двое граждан Столицы пышной — некогда врагов — В живых осталось… Встретились они У гаснущих остатков алтаря, Где много было собрано вещей Святых…………………………….. Холодными костлявыми руками, Дрожа, вскопали золу… Огонек Под слабым их дыханьем вспыхнул слабо, Как бы в насмешку им; когда же стало Светлее, оба подняли глаза, Взглянули, вскрикнули и тут же вместе От ужаса взаимного внезапно Упали мертвыми…………………… ………………………………………… …………………….И мир был пуст; Тот многолюдный мир, могучий мир Был мертвой массой, без травы, деревьев, Без жизни, времени, людей, движенья… То хаос смерти был. Озера, реки И море — все затихло. Ничего Не шевелилось в бездне молчаливой. Безлюдные лежали корабли И гнили, на недвижной, сонной влаге… Без шуму, по частям валились мачты И, падая, волны не возмущали… Моря давно не ведали приливов… Погибла их владычица — луна; Завяли ветры в воздухе немом… Исчезли тучи… Тьме не нужно было Их помощи… она была повсюду…

354

Тьма. — Стихотворение написано на вилле Диодати, в Италии. В переводе И. С. Тургенева, по всей видимости, цензурой изъято две строки.

Диодати, июль 1816

Прометей Перевод В. Левика

[355]

1

Титан! С надмирной высоты На тех, чья горестна дорога, — На муки смертных тварей ты Не мог смотреть с презреньем бога. И в воздаянье добрых дел Страдать безмолвно — твой удел. В горах утес, орел, оковы! Но тщетно боги так суровы — Ты не слабел от страшных мук, И стон, срывающийся вдруг, Не дал им повода для смеха: Ты, озирая небосвод, Молчал. Ты мыслил: боль вздохнет, Когда лишится голос эха.

355

Прометей. — Образ Прометея возникает в поэзии Байрона неоднократно.

2

Титан! Что знал ты? — День за днем Борьбу страдания и воли, Свирепость не смертельной боли, Небес бездушных окоем, Ко всем глухой Судьбы десницу И Ненависть — земли царицу: Все то, что правит средь живых И с наслажденьем губит их, Сперва замучив. Был ты Роком Томим в бессмертии жестоком И нес достойно свой удел. Напрасно гневный Зевс хотел Из глаз твоих исторгнуть слезы, Ты в Небо слал ему угрозы, А знал, что станет мягче он, Открой ты, что не вечен трон Царя богов. И приговор Гремел среди пустынных гор В твоем пророческом молчанье. И понял — и познал он страх, Но злую дрожь в его руках Лишь молний выдало дрожанье.

3

Был твой божественный порыв Преступно добрым — плод желанья Людские уменьшить страданья, Наш дух и волю укрепив. И, свергнут с горней высоты, Сумел так мужественно ты, Так гордо пронести свой жребий, Противоборствуя судьбе, — Ни на Земле, ни даже в Небе Никем не сломленный в борьбе, — Что смертным ты пример явил И символ их судеб и сил. Как ты, в тоске, в мечтах упорных И человек отчасти бог. Он мутно мчащийся поток, Рожденный чистым в недрах горных. Он также свой предвидит путь, Пускай не весь, пускай лишь суть: Мрак отчужденья, непокорство, Беде и злу противоборство, Когда, силен одним собой, Всем черным силам даст он бой. Бесстрашье чувства, сила воли И в бездне мук сильней всего. Он счастлив этим в горькой доле. Чем бунт его — не торжество? Чем не Победа — смерть его?

Диодати, июль 1816

Венеция (Отрывок) Перевод М. Донского

[356]

Уж полночь, но светло, как днем. Веселье пенится кругом: Светильники пылают ярко На площади Святого Марка, И гордо вздыбилась над ней Четверка бронзовых коней — Античных мастеров работа, — Сверкает сбруи позолота. Вот лев крылатый на столпе: С презреньем к суетной толпе, Не замечая люд прохожий, Он обращен к Палаццо Дожей. «Мост вздохов» — из дворца в тюрьму Ведут несчастных по нему, И там, закованные в цепи, В отрезанном от мира склепе Те смерть приемлют, те гниют; Отправил многих тайный суд Туда, но не было такого, Кто вышел бы на волю снова. Скульптурно-царственна Пьяццетта В оправе царственных аркад. Прославленное чудо света, Дворец свой обратил фасад Туда, где вечно плещут воды — Ограда островной свободы. Вот храм Святого Марка. Он Украшен россыпью колонн Из яшмы, мрамора, порфира — Богатой данью полумира. Причудлив и могуч собор: Восточный каменный узор И минарет, ввысь устремленный, И купола… Скорей мечеть, Чем церковь, где перед Мадонной Нам надлежит благоговеть…

356

Венеция (отрывок). — Написано в Венеции, впервые опубликовано только в 1901 году.

Венеция, 6 декабря 1816

Песня для луддитов Перевод М. Донского

[357]

Как когда-то за вольность в заморском краю [358] Кровью выкуп платил бедный люд, Так и мы купим волю свою. Жить свободными будем иль ляжем в бою! Смерть владыкам! Да славится Лудд! Мы на саван тирану соткем полотна, За оружье возьмемся потом. Угнетателям смерть суждена! И красильный свой чан мы нальем дополна, Но не краской, а кровью нальем. Эта смрадная кровь, как живительный ил, Нашу почву удобрит, и в славный тот день Обновится, исполнится сил Дуб Свободы, что некогда Лудд посадил, И над миром прострет свою сень.

357

Песня для луддитов. — Опубликована в 1830 году.

358

Как когда-то за вольность в заморском краю… — Байрон имеет в виду войну Северо-Американских Штатов за независимость.

24 декабря 1816

«Не бродить уж нам ночами…» Перевод Я. Берлина и Ю. Вронского

[359]

Не бродить уж нам ночами, Хоть и манит нас луна Серебристыми лучами, А душа любви полна! Меч сотрет железо ножен, И душа источит грудь, Вечный пламень невозможен, Сердцу нужно отдохнуть. Пусть влюбленными лучами Месяц тянется к земле, Не бродить уж нам ночами В серебристой лунной мгле.

359

«Не бродить уж нам ночами…». — Опубликовано в 1830 году.

28 февраля 1817

Стансы к реке По Перевод А. Ибрагимова

[360]

Река! Твой путь — к далекой стороне, Туда, где за старинными стенами Любимая живет — и обо мне Ей тихо шепчет память временами. О, если бы широкий твой поток Стал зеркалом души моей, в котором Несметный сонм печалей и тревог Любимая читала грустным взором! Но нет, к чему напрасные мечты? Река, своим течением бурливым Не мой ли нрав отображаешь ты? Ты родственна моим страстям, порывам. Я знаю: время чуть смирило их, Но не навек — и за коротким спадом Последует разлив страстей моих И твой разлив — их не сдержать преградам. Тогда опять, на отмели пустой Нагромоздив обломки, по равнине Ты к морю устремишься, я же — к той, Кого любить не смею я отныне. В вечерний час, прохладой ветерка Дыша, она гуляет по приречью; Ты плещешься у ног ее, река, Чаруя слух своей негромкой речью. Глаза ее любуются тобой, Как я любуюсь, горестно безмолвный… И падает невольный вздох скупой — И тут же вдаль его уносят волны. Стремительный их бег неудержим, И нескончаема их вереница. Моей любимой взгляд скользнет по ним, Но вспять им никогда не возвратиться. Не возвратиться им, твоим волнам. Вернется ль та, кого зову я с грустью? Близ этих вод — блуждать обоим нам: Здесь, у истоков, — мне; ей — возле устья. Наш разобщитель — не простор земной, Не твой поток, глубокий, многоводный: Сам Рок ее разъединил со мной. Мы, словно наши родины, несходны. Дочь пламенного юга полюбил Сын севера, рожденный за горами, В его крови — горячий южный пыл, Не выстуженный зимними ветрами. Горячий южный пыл — в моей крови. И вот, не исцелясь от прежней боли, Я снова раб, послушный раб любви, И снова стражду — у тебя в неволе. Нет места мне на жизненных пирах, Пускай, пока не стар, смежу я веки. Из праха вышел — возвращусь во прах, И сердце обретет покой навеки.

360

Стансы к реке По. — Посвящены Терезе Гвиччиоли (1799–1873). Опубликованы в 1824 году.

Река По— протекает в Ломбардии (Северная Италия).