Пока, заяц

— Ладно, — вырвалось у меня на выдохе, и я заиграл.

Сладко, медленно и размеренно. Не рукой по струнам провёл, а нежно и ласково гитару сжал в невесомых объятиях. С первой ноты, с первой вибрации душу разжёг тёплыми воспоминаниями и только об одном с замиранием сердца думал в тот момент.

Лишь бы только глаза не намокли.

А заяц прыг, а заяц скок, он убежал,

И на прощанье лапкой мне он помахал,

Убежал туда, где города,

Туда, где зим нет никогда,

Туда, где всегда царит пустота, и кругом суета.

А заяц мой зимой придёт ко мне во сне,

Меня оставил одного в этом огне,

Убежал туда, где города,

Туда, где зим нет никогда,

Туда, где всегда царит пустота, и кругом суета.

Гитара ещё долго жужжала, когда я последний раз пробежался рукой по струнам. Я голову приподнял, глянул на удивлённого Лёшку, на родителей его, на их добрые умилительные улыбки и сцепился взглядом с недовольной бабкой в проходе. Она стояла и пялилась на меня, глазами будто мне говорила, «и чего, всё, что ли?» Постояла так немножко и зашуршала тапочками на своё место, железной ложкой загремела в гранёном стакане.

— Это из какого мультика? — Лёшкина мама тихо спросила меня и сыночка погладила по спине.

— Не помню уже, — ответил я и отдал папаше гитару. — Про зайца что-то.

Женщина склонилась над мальчиком и тихо ему сказала:

— Что надо дяде сказать, а?

— Спасибо, — Лёшка ответил писклявым голосом.

— Пожалуйста, — я заулыбался и по белым пушистым волосам его потрепал. — Спи только давай, ладно? А то громко кричишь, никому спать не даёшь.

Он закивал мне и плюхнулся на подушку. Я пожал руку его отцу, мужик мне одобрительно кивнул, будто молча за помощь с мелким поблагодарил.

А позади Света застыла в самом проходе, на верхнюю боковушку облокотилась, очки сложенные держала в руках и довольно мне улыбалась. Давно здесь стояла, похоже, всю песню, наверно, слышала.

— Ты куришь? — она тихо спросила меня.

— Мгм.

— Пошли покурим? — и плечами пожала.

Мы вышли с ней в прохладный тамбур, зазвенели грязным железным полом и забились в уголок около оранжевой двери с иллюминатором.

— Куришь такие? — я спросил Свету и протянул ей открытую золотистую пачку.

Она рукой махнула, одну сигаретку вытянула и сказала:

— Нормально, пойдёт. Спасибо.

Над голубой зажигалкой в моих руках склонилась и закурила. Облокотилась о холодную железную стену, ноги скрестила и медленно выдохнула густой серый дым.

Лампочка в потолке мерцала тусклым янтарным бархатом, холодные железки и стены тамбура освещала и ярким рыжим кругляшком отражалась в чёрном окошке. Пусто за окном, совсем ничего не видно: ни огней, ни листвы, ни орешников, будто в космосе где-то летели, невесомо парили в бесконечной чёрной глуши.

Пару раз со Светкой всего дымом пыхнули, а всё вокруг уже утонуло в тонком вонючем тумане. Тишина ночная и сладкая вокруг, и стука колёс уже будто и не заметно, словно железная стрелка настенных часов колотится и секунды отсчитывает до прибытия в родной Верхнекамск.

— Эта песня, — сказала Света, замолчала на миг и опять затянулась. — Она ведь про любовь, да?

— Нет, — негромко ответил я, а сам смущённо взгляд в железный пол уронил. — Из мультика, сказал же.

Она довольно заулыбалась, глаз один хитро прищурила и сказала:

— Да ладно тебе уж. В мультиках таких не бывает.

Опять затянулась, дым медленно выдохнула и добавила:

— Про то самое песня, про то самое. Слышно ведь. И в нотах, и в голосе у тебя, когда пел.

Я ей ничего не ответил, одной рукой за ремень кожаный схватился, а во второй сигаретку держал. Холодом железной стены спину студил в тонком кителе и неуклюже шатался на невесомых волнах железной дороги.

— М, — Света вдруг что-то вспомнила и полезла в маленькую кондукторскую сумку у себя на поясе. — Я чего к тебе-то пошла? Забыла уже, со своей песней меня отвлёк. На-ка. Не теряй больше.

И протянула мой кошелёк в хрупкой ладошке с аккуратными ногтями. Холодным взглядом меня сверлила и почти незаметно губами задёргала.

— Спасибо, — я тихо ответил и забрал кошелёк, в карман его положил.

— Ты, когда с полки слезал, наверно, выронил, — сказала она и прислонилась на секунду к окошку, ничего в нём не разглядела и расстроенно цокнула. — Я ничего не трогала, проверь. Открыла, чтоб посмотреть чей это. Так и думала, что твой.

Я махнул рукой и ещё разок затянулся:

— Да ладно. Там ничего нет всё равно, карточки только. Налички нет никакой. Спасибо, что подобрала.

— Пожалуйста, — тихо бросила Света и как-то странно бровями дёрнула, так показушно, будто нарочно, чтоб я что-то заметил.

Она выкинула сигарету в широченную щель между вагонами, мне рукой помахала и двинулась к выходу. Остановилась вдруг у самой двери, схватилась за ручку и опять на меня посмотрела. Молчала недолго, будто всё на что-то решалась, боялась как будто чего-то. Мне вдруг так страшно стало, каждый удар колёс по холодным рельсам будто в сердце отзывался оглушительным стуком.

— Ты бы так не палился, Вить, — тихо сказала она и едва заметно мне улыбнулась. — Красивый. На тебя чем-то похож.