Пока, заяц

Чтоб счастливым был.

Чтоб все мечты его ушастые исполнились. Я поёрзал немного, зашуршал на весь зал курткой, смиренно опустил голову, закрыл глаза и даже не стал ни о чём думать. Ничего не стал бубнить про себя, расплылся в покорном трепете перед тем, кто точно знает, как сделать лучше. Чтобы ему хорошо было и, может быть, совсем чуть-чуть, чтобы и мне по итогу сделалось не так больно.

Уж как получится.

Ни на что не надеюсь даже.

Я открыл глаза и увидел на ярко-красной ковровой дорожке одно-единственное малюсенькое тёмное пятно, едва заметную капельку на густом пушистом ворсе. Я вдруг так этой капельки застыдился, наступил на неё своим тяжёлым ботинком, поднял голову и громко шмыгнул, в душе надеясь, что никто, кроме разве что иконы, ничего этого не увидел.

Я перекрестился три раза, совсем чуть-чуть поклонился и вернулся к Тёмке. Сам за собой заметил, как натужно заулыбался, будто всё было хорошо, будто такой весь радостный и весёлый, и совсем ничегошеньки у меня и не произошло, и впереди всё только самое лучшее, лучезарное и такое светлое-светлое, как кончики его кудряшек, что выглядывали из-под шапки.

— Всё хорошо? — он спросил меня.

— Да, — я ответил ему с улыбкой, а сам почувствовал, что, наверно, он заметил мои совсем немножко раскрасневшиеся глаза, но ничего говорить мне не стал, лишь легонько так приподнял брови.

— Точно?

— Точно, Тём. Чего ты пристал?

— За что хоть там молился? В тот раз у нас в церковь заходили, помнишь, тогда ещё, два года назад? Так мне и не рассказал.

И я тихонечко засмеялся и ответил ему:

— И правильно. И сейчас тебе ничего не расскажу.

— Да ну тебя.

— Шашлык хочешь?

Он вдруг так ярко заулыбался, мой глупый, вечно голодный мальчишка.

— Хочу. А где тут?

— Там, у озера, кафешка есть. Пойдём.

— Подожди, — он вдруг сказал мне. — Подожди меня здесь, ладно?

И тихонечко к иконе пошёл.

***

В небе уже вовсю разгорался розовый закат, когда мы дошли до шашлычной около замёрзшего озера. Вошли с ним в тёплую бревенчатую избу, насквозь пропахшую ароматной сосной и мясным дымком.

Тёмка погладил по голове деревянную статую медведя у самого входа, глянул на меня с улыбкой и будто предлагал мне сделать то же самое. Мы заказали с ним восемь свиных кусочков, уселись за массивный лакированный стол, разложили свои вещи на деревянной скамейке и стали ждать.

— Как тогда с тобой, на Зелёном Озере, — он мечтательно произнёс и заулыбался. — Помнишь, Вить?

— Помню, конечно.

Всегда помнить буду. Но ему не скажу.

И так много знает.

За окошком на нас смотрели исполинские высоченные сосны на другом берегу озера. Будто светили нам своим вечнозелёным колючим пухом на этом пурпурном закатном полотне и словно царапали своими иголками лениво проплывающие тяжёлые облака, из-за которых робко выглядывали остатки бессмысленного солнца.

Где-то в самом сердце озера, посреди бескрайней ослепительной глади, мужики уже возводили деревянные конструкции для ледяного городка на Рождество. Надо было нам сюда ближе к седьмому числу приехать, так бы смогли и на горках покататься, и на всю эту красоту посмотреть. Я вдруг опомнился, помотал головой и глянул на Тёмку.

Он сидел и смотрел на закатное небо, на эти пышные сосны, совсем не улыбался, что-то внимательно разглядывал в окошке. И от этого вида его гладкой кудрявой моськи на фоне бревенчатой стены с декорациями искусственных овощей из пластика стало вдруг так тепло и уютно, словно тут же куда-то испарились эти минус двадцать градусов снаружи, дав пинка столбику термометра, отчего он улетел куда-то высоко-высоко.

— Чего ты весь день на меня так смотришь? — он вдруг спросил меня с каким-то едва уловимым раздражением в голосе, немножко даже поморщился, будто подумал, что у него какая-то грязь на лице или волосы плохо причёсаны, и поэтому я гляжу на него и посмеиваюсь.

— Да успокойся ты, —ответил я. — Морда ушастая. Есть уже хочешь, да?

Он пожал плечами:

— Так. Немножко.

— Всегда голодный у меня.

— Офигеть. Типа я много ем?

Я тихо засмеялся:

— Да не много. Просто поесть любишь. Любишь ведь?

— Люблю. А то ты сам не любишь?

— И я люблю.

— Ты ещё так вкусно готовишь, — он тихо добавил, будто бы невзначай, и стал ковырять вилкой пустую пластиковую тарелку. — Как уж тут не будешь есть постоянно?

Кассирша нам принесла сочного шашлыка в ярких масляных переливах, и я сразу же набросился на свой кусок. Загрыз зубищами тугую свинину. А Тёмка так аккуратно и интеллигентно кончиками своих тонких пальцев посыпал кусочки зелёным лучком, брызнул кетчупом и только после этого осторожно впился в самый краешек.

И тут вдруг мою спину обожгло ледяным сквозняком, на секунду послышалось завывание ветра с улицы. Я обернулся и увидел в дверях компанию двух мужиков в очень пышных зимних куртках, в шапке-ушанке, а рядом с ними женщина чуть помоложе, тоже вся в толстом пуховике, в здоровенных пушистых перчатках и в меховой шапке. И что-то в их внешнем виде мне вдруг сразу выдало, что они не отсюда, не из Верхнекамска точно, вообще даже не из России.

[ Блин, а здесь тепло, вау. ]

— Damn, it’s warm in here, wow, — сказал самый высокий мужик с бородой, снял перчатки и растёр руки.

[ Точно, да? ]

— I know, right? — заулыбалась женщина.

[ У них пожрать-то есть что-нибудь? ]

— You think they got food in here? — спросил их второй мужчина, чуть пониже, и осмотрелся.