Последний Герой. Том 2

ветер пепел в лицо швырнул мне…'.

Нашёл телефон, будто бы неуклюже вытащил из кармана. Он, естественно, выскользнул и с глухим стуком откатился в сторону по скользкому линолеуму.

Она будто очнулась, торопливо встала, наклонилась — одновременно со мной. Мы чуть не стукнулись лбами. Я взглянул ей в глаза. Там было что-то. Узнавание. Или, может, воспоминание — точно такое же, как у меня. Я поднял телефон, улыбнулся и сел снова на свой стул. Она неловко отстранилась. А взгляд был обращен в никуда.

В прошлое, в ее молодость.

— Извините, — прервал я паузу, выключая звук будильника. — Напоминалка сработала… Пора лекарство принять.

Она сидела напротив, крутила в пальцах авторучку, теребила так, будто собиралась переломить пополам. Но глаза упрямо не поднимала. А я, стараясь не суетиться, достал из внутреннего кармана куртки знакомую белую бутылочку альмагеля, потряс её пару раз, сделал два глотка прямо из горлышка и убрал обратно.

Она это увидела. Ручка выскользнула из её пальцев, покатилась по столу, затем глухо стукнулась об пол. Вера не шелохнулась, будто не заметила.

Когда-то я, действительно, подхватил ментовскую болезнь — язву. Хроника. Всё как положено: нервы, дежурства, бутеры и сало на ходу, кофе и курево вместо обеда. Так и не долечился. С ней и ушёл. Помню, как она, совсем молоденькая, бегала в аптеку, искала мне именно такую же бутылочку, приносила, открывала, поила из своих рук. Тогда я ещё пытался отшучиваться, отмахивался. Не любил этой меловой жижи, которая морозила язык. Но с ней рядом принимал.

Я взглянул на Веру. Участливо спросил:

— Что с вами, Вера Олеговна?

— Извините… У вас… проблемы с желудком? — пробормотала она, будто очнулась от наваждения.

— Ерунда. Язва. Профессиональная. Не статья — носить можно, — сказал я, улыбнувшись.

Это была её шутка, я её подхватил ещё тогда, в прошлой жизни. Она хорошо её знала. Её пальцы дрогнули, губы сжались, потом она провела ладонью по лицу, будто стирала с глаз не то слёзы, не то наваждение. Шмыгнула носом.

И снова пауза, а я не торопил.

— Вам непременно нужно обследоваться, Максим, — проговорила она и качнула так головой, как раньше, когда я отказывался от злосчастного Алмагеля.

Я заблаговременно навел про нее справки. Два раза замужем, два развода — и сейчас одна. Что-то не срослось. Оба раза она выходила замуж за оперативников. Видимо, искала похожего на Лютого… Или я себя немного обманываю, и это просто совпадение. Сейчас не спросишь, да и не нужно.

Но мой странный визит всё-таки произвел на нее огромное впечатление. Да и на меня тоже…

— Спасибо за беспокойство, — кивнул я. — Не люблю больницы.

— Скажите, Максим, — пробормотала она. — Как ваша фамилия?

— Яровой, — уже бодренько ответил я. — Максим Сергеевич Яровой…

— Скажите, а вы не родственник случайно? М-м… — она замялась, подбирая слова.

— Кого? — изобразил я на лице любопытство.

— Нет, нет… никого… я просто… Что-то сегодня день необычный, магнитные бури, чувствительная я в такие дни. Значит, вы хотите стать… оперуполномоченным?

— Так точно, Вера Олеговна… Считаю, что это мое призвание.

— Что же… похвально. Да-да… конечно, но вы язву-то лечите. Я вас прошу как врач. И Алмагель сейчас — не самое современное средство. Вам нужно непременно обследоваться. Я могу договориться, пройдете обследование на самом новейшем оборудовании вне записи…

— Спасибо большое, всенепременно пройду, — улыбнулся я и мягко добавил. — Если вы выпустите Оксану Геннадьевну, то обязательно пройду.

— Хорошо, — спокойно, но с какой-то внутренней решимостью произнесла Вера Олеговна, выпрямив спину. — Я подготовлю необходимые документы, и мы пересмотрим решение ВВК. Возможно, вы правы.

Я кивнул, поднялся из кресла, наклонился, поднял с пола ее авторучку и аккуратно положил обратно на стол.

— Спасибо вам, Вера Олеговна. Искренне. Рад был вас увидеть.

— И я… — ответила она негромко, будто размышляя вслух. — И вам спасибо, Максим… Максим Сергеевич.

— За что?

— За то, что напомнили…

— Про Оксану Геннадьевну?

— Да-да… — машинально кивнула она, но в голосе скользнуло совсем иное.

Я направился к выходу. Прошёл до двери, уже взялся за ручку. Для меня эта встреча была уж точно не обычной, не рядовой.

Я теперь всё понял насчёт сирени. Может, и не была она у неё любимой тогда — но вот потом точно стала. Потом, когда, как все думали, Лютый исчез навсегда.

Однако пора на выход. Я уже приоткрыл дверь — как вдруг, сквозь тишину, услышал её тихий выдох.

Она, видимо, думала, что я уже не слышу:

— Господи… будто в молодость свою вернулась…

В её голосе не было упрёка — а что-то тёплое, светлое, человеческое. Такое не подделаешь.

Глава 9

Вечер. Кабинет Валькова.

Савченко сидел в кожаном кресле и сдержанно наблюдал за своим шефом. Герман быстро подошёл к шкафу, рывком распахнул дверцы. Скинул пиджак, повесил на плечики. Следом — рубашка: нервными движениями расстегнул пуговицы, не глядя. Голый торс, крепкий, но уже порядком заплывший жирком и со старыми шрамами — будто у ветерана. Только это бандитские отметины прошлого, оставленные в боях не за Родину, а за наживу.

Валет вытащил комплект камуфляжа, стал натягивать штаны.

— Герман, — Савченко с недоумением на него уставился. — Ты куда это собрался?

— Да так… — буркнул Вальков, даже не оборачиваясь. — Дела. Прошвырнуться надо в одно место.

Он натянул уже футболку «милитари», застегнул армейский ремень. На лице — отстранённость, взгляд скользит мимо, в точку на дверце шкафа. Савченко уже знал этот взгляд: если шеф так смотрит — значит, тему можно закрывать и не допытываться.

Толку не будет. Ну, или почти.

— Дела? — нахмурился Дирижер. — Какие ещё, к чёрту, дела, Герман?.. Приспичило сейчас? Я вызову парней, они поедут с тобой.

— Я же сказал, дела, — раздражённо бросил Валет, возясь с молнией на тонкой летней куртке цвета хаки.

Замок заело, ткань натянулась. Валет дёрнул сильнее, но куртка не сдавалась.

— Послушай, Герман… — Савченко подался вперёд, локти уперлись в кресло. — Ты забыл, как этот молодой размотал наших бойцов? Без шума, один. Ты сейчас конкретно по ударом. Подставляешься. Я тебя одного не отпущу.