Привет, заяц
Шрифт:
Обычная жизнь была. Жизнь, семья, и работа на химсорбентном заводе.
А если бы моя мама тогда, после моего признания, тоже бы не дай бог заболела? Я бы как себя чувствовал? Взяла бы просто и заболела. Не отшутилась бы, не обняла бы меня заботливо по-домашнему, а просто расстроилась, разнервничалась и заболела?
Нет.
Кошмар какой. Ужас.
— Извини, — тихо сказал Витька и натужно улыбнулся,
Я подскочил к нему, обхватил дрожащими руками его лицо и прямо в глаза ему посмотрел.
— Ты чего? — я прошептал. — Всё нормально. Просто отвлекись. Хотя бы сегодня.
Идиотина я.
Отвлекись!
Надо же чушь такую было сказать. И не просто ведь сказал, а ещё будто нарочно, будто специально, будто по злой иронии судьбы позвал его сегодня знакомиться со своей мамой. Словно дразнил его, словно хвастался. Заставлял сравнивать.
— Придурок, господи, — я прошептал еле слышно и помотал головой.
— Чего? — Витька опешил. — А чего ты обзываешься?
— А, нет, Вить, прости. Я это про себя имел в виду. Ты что, боже упаси? Как уж я про тебя такое скажу?
Он улыбнулся, погладил меня по дрожащей руке и сказал:
— Ну, ещё пару таких вот свиданок, гулянок, ночеванок в квартире у твоей бабушки, и не такое ещё про меня скажешь. Да, Тём?
— Нет, — я погладил его по ёжику твёрдых волос на голове. — Не скажу никогда.
Рука сама легла на его руку, на его широкую мозолистую ладонь. Пальцы потянулись к кольцу, которое ему подарила мама. Кольцо массивное, твёрдое. Надписи выпуклые, рельефные. Холодные.
— Отвлекись немножко сегодня, Вить? — прошептал я. — Я знаю, что тяжело, но… Ничего другого просто тебе не могу сказать, правда. Не переживай так.
— Да забей, Тёмыч, — он похлопал меня по руке. — Всё нормально. Пойдёт.
И я забил. Забил и искренне понадеялся, что он сможет отвлечься и насладиться вечером с моей мамой. Разболтается с ней обо всём на свете и, дай бог, увидит в ней что-то своё. Близкое и родное.
Как во мне, возможно, увидел.
А я-то уж в нём и подавно.
***
Шесть вечера. Мама уже вот-вот должна была с работы вернуться. А Витька всё нервничал. Суетился.
— Тём? — он спросил меня. — А ты как думаешь, я нормально одет? Ну, то, что в военной форме, ничего?
— Вить,
шутишь, что ли? — я посмеялся над ним. — Ты в этой форме красивый какой. Ей точно понравится. Женщинам форма на мужчинах нравится.— Думаешь?
— Точно знаю.
— Может всё-таки что-нибудь официальное надо? — он всё не успокаивался. — У тебя рубашек случайно нет никаких?
— Здесь нет никаких. У бабушки есть, но они на тебя не налезут. Ты и выше и пошире.
— Ладно, — он сел на диван и скрестил на груди руки. — Как есть, чего уж поделаешь? Раз ты говоришь, что понравится…
— Понравится, понравится, — я подсел к нему осторожно и чуть коснулся своей ладонью его камуфляжной штанины. — Ты в форме статный. Взрослый. Красивый.
Витька чуть покраснел.
— Ладно уж тебе, — сказал он. — Красивый. Статный. Смущаешь меня сидишь.
— А я правду говорю, не вру.
— Курить со мной пойдёшь, нет? — он вдруг спросил. — Заяц-правдоруб.
— Опять, что ли? Ты уже раза четыре курил.
Витька вскочил с дивана и подошёл к окну.
— Да не знаю я, блин, — он беспомощно выдохнул. — Весь прям на нервяке каком-то. Такой спокойный день был с самого утра. Умеешь ты веселья нагнать, конечно.
— А он до сих пор спокойный. Не надо нервничать, я же сказал тебе.
— Не надо нервничать… — Витька передразнил меня.
Он подошёл к вазе с цветами, понюхал их и помотал головой.
— Всё-таки думаешь, что ей понравится? — спросил он. — Не врёшь?
— Ну Вить.
— Всё, всё, ладно, — он опять плюхнулся на диван и задумчиво скрестил руки. — Ждём твою маму. Без нервяка.
— И без курева. А то будешь ещё сидеть рядом с ней и вонять.
— Точно. Блин, я про это даже не подумал. Ну-ка. Не пахнет от меня?
Он подсел поближе и чуть на меня дыхнул.
— Нормально, — сказал я. — Пойдёт.
Такие он глупости говорил, с ума сойти. Всё боялся не понравиться моей маме. Он и не понравится? Смех. Статный, спортивный, подтянутый. Воспитанный. Интеллигентный даже немножко. Как уж такой не понравится? Да мама моя только рада будет, что у меня такой молодой человек появился.
Молодой человек.
Точно. Это же я про Витьку так думал.
Про своего молодого человека.