Привет, заяц

empty-line/>

— Извини…

Мама схватила меня за краешек рубашки, испачканной сливочным кремом, и строго сказала:

— Ты лучше иди вон, отмойся, а то сидишь тут, как поросёнок.

Витька посмеялся, посмотрел на меня и закивал, мол, да, иди, послушайся маму. Я ушёл в ванную. Дверь запер изнутри на шпингалет, включил сильный напор воды в раковине и тяжело вздохнул. Хоть тут немножко побуду один, с мыслями соберусь после этой выходки с Витькиным колледжем.

За стеной послышались их разговоры. Так хорошо и отчётливо послышались, будто они прямо здесь сидели, со мной, в ванной. Стены-то картонные.

— Елена Алексеевна, я спросить Вас хотел, — Витька сказал маме. — Артём говорил, что вы врач. Вот вы мне, как врач подскажите. Я просто иногда думаю, вдруг я его как-то нагружаю? Ну, прогулками там или ещё чем.

— Да ты чего, пускай! — мама посмеялась. — Гуляйте, ему наоборот полезно! Я только рада, ты что. А то в компьютере своём всё сидит.

— Да, я понимаю, мы с ним гуляем, да, воздухом свежим дышим. Я имею в виду… — он чуть замялся. — Не знаю даже, как сказать… Мы вот с ним на турнике занимались. Ну, как занимались, он подтянулся разок. И у него кровь пошла. Сказал, что давление, и я… Перепугался немного, короче.

Я громко цокнул и сел на краешек ванны. Так ведь и знал, что напугал его тогда этим своим представлением.

Мама ему ответила:

— Да бывает у него, не обращай внимания. А он тоже дурачок маленький, как будто не знает, что нельзя так резко и шею, и всё остальное напрягать.

— Да, я как раз об этом. Я просто хочу знать, что ему можно, а что нельзя. Вдруг… Не дай бог, мало ли.

— Вить, перестань, чего уж ты. Всего понемногу можно.

— Я его гонять не собираюсь, вы не подумайте, — он сказал это так, будто оправдывался перед ней за что-то. — Просто смотрю на него и… блин, мне неудобно вам говорить.

— Говори, не стесняйся, что такое?

— Просто немножко хочется, чтобы он лишний раз погулял, попрыгал, побегал. Может… блин… Просто подумал, может, руки у него как-то окрепнут? Пройдёт это всё.

Мама обрадовалась и ответила:

— Так и надо. Вперёд. Я и слова не скажу.

— Его со мной никто не обидит, если что, не переживайте, ладно? Я послежу.

— Кто не обидит?

— Да ну мало ли кто. Всяких хватает. Район-то у вас неспокойный. Я тут семь лет уже в школу хожу.

Я немножко постоял у раковины с мокрым рукавом и подождал, пока разговоры стихнут. Не хотелось обрывать их беседу в самый неподходящий момент.

Я вышел из ванны и сел за стол на своё место. А Витька с мамой вели себя так, будто ничего и не было, будто и не обсуждали только что мои вечные болячки.

— Ну что, чаю ещё будете? — вдруг спросил мама.

— Ой, нет, спасибо, Елена Алексеевна, — он ответил ей и похлопал себя по животу. — Наелись как тузики. Давайте я вам помогу немножко убраться, что ли?

— Давай, давай, — она на меня посмотрела. — А то от Артёмки помощи не дождёшься.

***

Витька помогал маме с чашками и тарелками. Так ловко это делал, так уверенно хозяйничал на нашей кухне, рукава своего кителя засучил, знал чего и куда положить, глупых вопросов не спрашивал. Если бы я на чужой кухне убирался, рот бы у меня вообще не затыкался.

— А это куда убрать? А это? А вон то? А вилки с ложками у вас где лежат?

А он не спрашивал. Всю жизнь как будто с нами тут прожил.

— Какой умница, спасибо тебе, — умилялась мама. — Вот, смотри, как нужно маме помогать, не то, что ты. У тебя мама, наверное, самая счастливая на свете с таким сыном, да, Вить?

Вся радость и веселье сегодняшнего вечера вмиг улетучились. Будто бы люстра даже померкла. Будто темень спящего дворика пробралась через окошко в нашу квартиру.

— Да, Вить? — повторила мама. — Витенька?

— А? — он вдруг опомнился. — Да, да. Извините, я просто думал, куда эту чашку поставить.

— Да вот сюда давай, мой хороший.

Девять часов уже. Поздно.

Хотели сначала вызвать ему такси, до Проспекта Победы автобусы уже не ходили.

А зачем ему по ночам кататься по городу? Завтра всё равно с утра в школу, к нам сюда, в Моторострой. Зачем такие круги наматывать? Пускай у нас остаётся, а завтра я его провожу до Натановоского переулка.

Я вышел в коридор, пока Витька протирал тарелки, и закрыл дверь на кухню.

— Мам, — я сказал тихо и очень осторожно.

Так неловко и неуверенно ей это сказал, будто опять, как в детстве, шоколадку у неё клянчил.

— Чего? — мама спросила.

— Можно мы сегодня с Витей у нас тут переночуем? Он на Проспекте живёт. Далеко. Чего он будет туда-сюда так поздно мотаться?

Она развела руками и ответила:

— Да ради бога, мне жалко, что ли? Вещи ему только найди свои старые какие-нибудь, а то, чего он сейчас вечером в своем кителе будет потеть. В шкафу там подушки, простынь возьмёте.

— Спасибо, — я ответил ей шёпотом.

Подошёл к ней и обнял её. Изо всех сил к ней прижался. Хотел её обнять за все те разы, что недообнял её после того, как съехал к бабушке с дедом.