Призраки Пянджа

Периодически я трогал шею жеребца, считал пульс его сердца. Лошади быстрее чувствуют гипоксию. Если сердце Огонька начнёт бешено биться, придётся останавливаться.

Кроме того, как только я отправился в путь, стал применять правило шестидесяти минут — каждый час спешиваться и некоторое время идти пешком, чтобы улучшить кровообращение в ногах.

В седле же я пытался синхронизировать своё дыхание с движением лошади — вдох, когда Огонёк заносил передние копыта, выдох — когда задние ноги отталкивались от камней. Через десять минут такого дыхания тело само дышало в такт, будто мы с жеребцом слились в одно единственное существо.

Хорошо помогала «поза чабана». Я ссутулился, перенёс вес тела на переднюю луку седла, чтобы упростить диафрагме её работу.

Я не смотрел на перевал, маячивший где-то выше. Только считал шаги Огонька: «Сорок три, сорок четыре…» Десантура научила — если думать о конце пути, горная болезнь съест тебя заживо.

Так мы с Огоньком и двигались по извилистым тропам всё выше и выше.

Первым доказательством того, что я был прав, и у наряда начались проблемы, стал звук выстрела, разнесшийся где-то в горах.

Громкий звук выстрела, казалось, отразился от самого неба и рассеялся по всем вершинам Бидо.

— Тпру… — лёгонько натянул я поводья. Прислушался.

Снова грянул выстрел. Звук его был странным, нехарактерным и непривычным моему уху — будто кто-то разбил толстое стекло кулаком. Звук не раскатился, а осел в скалах тяжёлым гулом, как будто гора вздохнула и замолчала.

Если работал снайпер, стреляли не из СВД. Может, из пулемёта? Но почему так редко и одиночными?

Грянуло снова, в третий раз. Теперь я обратил внимание на эхо. Постарался хоть как-то, хоть приблизительно оценить расстояние. Эхо почти не было.

Если брать во внимание погоду, можно было определить, что стреляли примерно на расстоянии от одного до четырёх километров от меня. Правда, сказать наверняка было сложно.

Тогда я решил не спешиваться. Пришпорил коня и повёл его дальше по тропе.

Она петляла. Мы с Огоньком прошли сквозь невысокое ущелье и вышли к пропасти, на новый серпантин. Всё это время звуки выстрелов сопровождали нас, повторяясь каждые несколько минут.

По открытому месту, где я мог легко стать мишенью для возможного стрелка, я не рискнул идти верхом.

Я спешился, накинул поводья Огонька на куст низкорослого можжевельника, выросшего в камнях чуть повыше тропы.

Взяв автомат, аккуратно пошёл к краю ущелья. Здесь оно заканчивалось. Начиналась пропасть, а тропа, бегущая под отвесной скалой, скрывалась от меня и заворачивала за неё.

Я прислушался. Стал внимательно наблюдать за горами, что выросли на той стороне пропасти. Стал ждать.

Хлопнуло снова. Я не заметил стрелка. Зато в следующий момент раздалась ответная очередь. Стреляли из АК.

— Наши, — прошептал я.

К сожалению, на тропе до самой скалы укрытий не было. Выйду — стану лёгкой мишенью. Конечно, при условии, что стрелок сможет заметить меня со своей позиции.

Тем не менее, за скалой началась перестрелка. Если раньше снайпер бил безнаказанно — а что это снайпер из группы лазутчиков, у меня не было сомнений, — то теперь ему отвечали.

Раздумывал я недолго. Стиснув автомат, короткими перебежками, пригнувшись, пошёл по тропе к скале.

Разреженный воздух быстро дал о себе знать. Буквально метров через сорок я стал чувствовать одышку. Принялся тщательнее контролировать дыхание.

Закончив очередную перебежку, я пошёл шагом, слушая окружение.

Перестрелка была весьма неспешной. Снайпер продолжал бить, а ответом ему всегда были вялые очереди или одиночные из автоматов Калашникова. Бойцы явно били наугад.

Через минуту я достиг скалы. Прижался к ней, переводя дыхание. Быстро помассировал виски, чтобы прогнать давящую боль из головы. Потом снова взял автомат, болтавшийся на моей груди. Стиснул его. Ринулся за скалу к первому попавшемуся укрытию — большому, но пологому камню, высившемуся у тропы прямо над пропастью.

Не рискуя приближаться к нему и опасаясь камнепада, я залёг за камнем. Стал осматриваться.

— С-с-с-ука… — протянул я, когда сумел рассмотреть остальную часть тропы, что скрывала от меня отвесная скала.

Нет, я не увидел стрелка. Перед моим взором открылась гораздо более ужасающая картина — трупы лошадей наряда, лежавшие на тропе или завалившиеся на пологий, рассыпчатый каменный склон, спускавшийся к ней.

— Вот падла, — прошептал я, шаря взглядом по горам, что протянулись на той стороне пропасти. — Где же ты, сукин сын?

Сомнений не было — снайпер застал наш наряд врасплох.

От автора:

* * *

Рыжий, рыжий конопатый… убил СССР!

Ну а кто виноват, тот и спасать будет.

Хорошая скидка на первый том: https://author.today/work/442674

Глава 5

Когда выстрел грянул в очередной раз, я снова не заметил стрелка. Зато увидел, куда он целил.

Над тропой явно когда-то случился обвал. Скала там превратилась в одну сплошную и рыхлую осыпь из мелких камешков, земли и валунов.

Я видел, как пуля выбила из одного из валунов фонтанчик пыли. Всё потому, что за этими большими камнями укрылись пограничники.

С моей позиции я мог рассмотреть, как они спрятались за большими, словно зубы торчащими из осыпи валунами. Как Мартынов в ответ на выстрел вскинул автомат и выстрелил наугад через пропасть.

Я видел и Алима Канджиева. Он припал спиной к камню и сидел под ним, прижимая СВД и одновременно оберегая правую руку.

Радист Гамгадзе безуспешно работал с радиостанцией, спрятавшись за острым, похожим на клык валуном.

Однако я заметил вместе с троими пограничниками ещё двух человек. И как ни странно, они тоже прятались от снайперского огня. Один из незнакомцев сидел рядом с Мартыновым. Другой — с Гамгадзе.

Я быстро прикинул в уме два и два. Вероятно, пограничники наткнулись на вторую группу. Взяли её. Когда стали возвращаться с задержанными, попали под огонь снайперов.

Я посмотрел на застреленных лошадей. На тропе лежали два тела. Третьего не было. Вероятно, снайпер стрелял в лошадей, рассчитывая напугать, переполошить строй. Решил, что таким образом сэкономит патроны. Что погибающие лошади увлекут за собой пограничников прямо в пропасть. И, по всей видимости, одна из лошадей всё же сорвалась вниз.