Призраки Пянджа

После выстрела прошло не больше десяти секунд. Я засек время, стал ждать и наблюдать за тем, когда грянет новый.

Снайпер поставил пограничников в такие условия, что уже давно мог бы скрыться, но он этого не делал. Значит, преследовал какую-то определённую цель. Надо было понять, какую именно.

Стрелял снайпер не так часто, но достаточно для того, чтобы прижать наряд к земле и не дать ему скоординировать организованный отход в укрытие. Я стал ждать нового выстрела.

Он грянул по прошествии трёх минут. И я снова не заметил ни блика, ни дульной вспышки. Кто бы ни работал против нас — он был профи. Тщательно маскировался, а ещё постоянно менял позицию. Именно на это и тратил эти три минуты.

Некоторое время и три выстрела мне понадобилось, чтобы рассчитать максимально точный интервал между выстрелами.

А наш снайпер оказался педантом. Он стрелял почти точно каждые три минуты. Потом переползал, вероятно, на два-три метра. После смены позиции открывал огонь не сразу. Секунд пятнадцать наблюдал и целился. И всегда бил в одно и то же место — по камню, за которым прятались Мартынов и один из лазутчиков.

Но кто из них был его целью? Он вычислил и пытался убить командира? Или же целил в собственного товарища, не желая оставлять его нам?

Когда расчёт был закончен, я решил двигаться.

Прозвучал очередной хлопок. Мартынов с Гамгадзе в очередной раз открыли ответный огонь вслепую. Я стал действовать.

Поднявшись, я кинулся по тропе зигзагами, насколько позволяла её ширина. Делал два-три шага вправо, к пропасти, три-четыре влево, к скале. Двигался как мог быстро и пригибал голову, контролировал дыхание.

Снайпер наверняка уже заметил меня, и он не будет рисковать. А значит — выстрелит раньше.

— Саша?! — удивился Мартынов, когда увидел, как я бегу вверх по осыпающимся под ногами камням.

Лазутчик, сидевший рядом с ним, тоже глянул на меня. Я успел заметить его вытянутое, нетипично светлокожее для душмана лицо и солнцезащитные тёмные очки, за которыми тот прятал глаза. А потом прыгнул к ним за камень.

В этот раз между выстрелами не прошло и трёх минут. Когда я рухнул за укрытие и стал подтягивать ноги, хлопнуло.

Изумлённый Мартынов, наблюдавший за мной, аж вздрогнул. Потом, как по команде, задрал автомат над головой и дал в горы короткую очередь. Затем кинулся ко мне, топчась прямо по ногам лазутчика.

Пуля угодила в камни едва ли не в пяти сантиметрах от моего сапога, прежде чем Мартынов помог мне быстро вползти за широкий, но невысокий камень. Я даже почувствовал, как мелкая каменная крошка щёлкнула по голенищам.

— Сашка! — крикнул Мартынов, когда мы все втроём примастились за камнем, — ты тут каким боком?!

— Подкрепление подоспело, пляши, — сказал я, борясь с собственным дыханием, угнетённым разреженным воздухом.

— Мы ж вас оставили…

— Опаздываете, — хмыкнул я Мартынову, — не пришли к сроку. Я отправил остальных на заставу, а сам — к вам.

Мартынов нахмурился, но соображал он недолго. Придержав панаму, приподнял подбородок и оглянулся, как бы пытаясь пробить взглядом плотное тело камня.

— Ладно. У нас тут вон чё творится. Снайпер прижал, сука. Шли-шли нормально, от самого конца участка. Эта падла, видать, за нами наблюдала. Когда поняла, что мы вышли на открытое место — стала жать. Головы поднять не даёт!

Мартынов говорил быстро и отрывисто, при этом запыхивался и глубоко дышал, стараясь наполнить лёгкие воздухом.

Старший сержант грубо выругался матом, сухо сплюнул и добавил:

— По лошадям, падла, стрелял. Мы с Гамгадзе и пленными успели спешиться. А вот Алим — нет.

Я глянул на Канджиева. Тот молчал, но уставился на меня, придерживая свою руку.

— Упал? — спросил я Мартынова.

— Да. Под кобылу свою угодил. Сломал руку. Стрелять нормально не может. А этих… — он кивнул на притихшего рядом с собой лазутчика, — этих мы взяли…

— Про этих потом. Давай сейчас со снайпером решать.

— План есть, — кивнул Мартынов. — Кидаем дымовые шашки на тропу. Потом отходим по-пластунски под прикрытием дыма.

— Медленно, — покачал я головой, — да и ветер. Он меняется каждые две-три минуты — то туда, то сюда. Может случиться так, что без прикрытия останемся. Да и ползком — долго. До укрытия метров пятьдесят.

Лицо Мартынова ожесточилось. Он раздул ноздри и нервно выдохнул.

— А что ещё делать?! У тебя план получше есть?! Сидеть тут ждать?! Так долго не просидим!

— Атаковать, — сказал я, решительно заглянув старшему сержанту в глаза.

Взгляд его на миг сделался удивлённым. Он вскинул белесые, едва заметные брови.

— Как? Как атаковать? Мы с Алимом пытались высмотреть, где этот гад засел. Ничерта не выходит! Он, сука, хитрый как шакал.

Снова грянул выстрел. Все втроём мы пригнули головы.

Гамгадзе снова дал короткую очередь в ответ. Мартынов стрелять не стал. Вместо этого сказал:

— Связи нету! Мёртвая зона! А это тебе явно не душманский снайпер-самоучка. Этот дело своё знает!

Я задумался на несколько мгновений. Подался вперёд, глянул на лазутчика.

Встретился с ним взглядом. Сквозь тёмные линзы его очков совершенно не просматривались глаза. Его угловатое, вытянутое лицо и правда показалось мне каким-то «нечеловечьим», как бы выразился старик Айдарбек. Будто бы сквозь эти линзы смотрело на меня не живое существо, а какое-то устройство, в голове которого только схемы да лампочки.

— По-русски говоришь? — спросил я у него строго.

— Говорю, — отрывисто ответил тот.

У него был сипловатый монотонный голос.

Я смог рассмотреть одежду незнакомца. Он носил объёмный тёмно-коричневый чапан, подпоясанный плетёным кушаком, серый паколь и шерстяные шаровары. Ну, типичный пастух, ничего не скажешь. Вернее, он был бы типичным, если бы не очки, что так сильно портили образ.

— Ну и хорошо. Тогда снимай свой халат, — приказал ему я.

— Что? Зачем? — удивился Мартынов.

— Нет времени, — бросил я быстро, хватая лазутчика за рукав, — стягивай с него чапан. Я высчитал интервалы между выстрелами. Знаю, что сделать, чтобы застать его врасплох.

Лицо Мартынова вытянулось от изумления, а мужчина в очках ничего не сказал. Казалось, он даже не очень сопротивлялся, когда мы стали суетиться, стягивая с него халат прямо за камнем.

— Алим! — крикнул я Канджиеву.