Призраки Пянджа

Я поднялся, протянул Айдарбеку его сморщенный, словно лицо старика, мешочек.

— На тебе твой банг.

Старик торопливо принял его. Сунул пальцы внутрь, потом в рот. Стал быстро жевать зёрна. Потом почему-то уставился на Ильяса. Внезапно предложил и ему отведать своего дурмана.

Тот отмахнулся.

— Не, спасибо, отец, — сказал Сагдиев. — Я хоть и мусульманин, но не дурманщик. Жуй себе спокойно свой банг.

— Опаздывают, — буркнул мне Вася, когда увидел, как я смотрю на часы.

А между тем подходило уже два часа следующего дня.

Сегодня было ясно. Синее, безоблачное небо развернулось над горами. Солнце стояло высоко. Пекло оно так, что прозеваешь — получишь ожог. Тем не менее, стоило ему скрыться за каким-нибудь горным хребтом, температура тут же падала. Холодало.

Светило мерно плыло по небу. Под его лучами скалы отбрасывали чёрные, словно бы вырезанные ножом тени.

Воздух на хребтах, что были подальше, дрожал под палящим солнцем. Тут и там возникали миражи: то тень вдали, будто бы от вражеского снайпера, засевшего за валуном, то незнакомый силуэт путника, следующего прямо между скальных выступов.

Я стоял на улице, на тропе. Осматривал окрестности.

Дул ровный ветер. Пусть сегодня был он не сильным, не порывистым, но всё равно пронизывал до костей. А ещё — монотонно шумел в скалах и ущельях. Шум этот соседствовал с ровным шуршанием собственной крови, звучащей в ушах.

Сухой, разреженный воздух раздражал слизистую. Каждый вдох давался с усилием.

Я уже чувствовал лёгкую головную боль, которую, впрочем, сам себе приказал не замечать. К ней примешивалась сонливость.

Я понимал — это симптомы горной болезни, с которыми придётся бороться, чтобы оставаться бдительным.

— Да, запаздывают, — согласился я.

Вася Уткин, вернувшийся только что от лошадей, посмотрел вниз, в пропасть. Сказал:

— Если б на тридцать минут, ну на час, я бы ещё понял. Горы тут, всякое может случиться. Но они и правда долго уже.

Вася сглотнул, придерживая фуражку от ветра, чтоб не унесло.

— Что делать-то будем? Ждать?

Сагдиев выбрался из пещеры. Спросил:

— Воды принёс?

Вася сунул ему свою полную родниковой воды фляжку.

— Продезинфицировал?

— А то ж, — кивнул Уткин.

— Как там старик? — обернулся я к Ильясу.

К утру Айдарбеку стало хуже. Нога опухла, началась лихорадка. Если затянуть с помощью — может пойти гангрена. Ждать было нельзя.

— Бредит, — буркнул Сагдиев. — От анальгина отказывается. «Семечки» свои всё жуёт. Ну что там? Не видать наших-то?

Я ему не ответил. Прикрыл глаза рукой. Глянул вверх по тропе. Под сильным на такой высоте солнцем она казалась ослепительно белой.

— Ждать нельзя, — проговорил я тихо.

— Чего? — переспросил Вася, стараясь ловить каждое моё слово сквозь шум ветра.

— Значит, слушайте, как мы сделаем, — обернулся я к обоим пограничникам. — Вы возвращаетесь. Берёте лошадей, старика и езжайте на заставу. Ильяс, ты ж часто в горы ходил?

Ильяс, несмотря на то что выделялся он своим спокойствием и флегматичностью, граничащими иной раз с безразличием, удивлённо приподнял брови.

— Ходил. А ты, Саша? Ты что делать собрался?

— Ну вот и хорошо. Тогда доведёшь Васю с Айдарбеком до заставы. Как только до первой розетки дойдёшь, доложишь Тарану, что у нас тут творится.

Сагдиев нахмурился.

— А ты? — спросил Вася.

— На вот, — вместо ответа я протянул Уткину камешек-маяк. — Береги, как зеницу ока. Это важная улика. Передашь её начальнику. Сообщишь также, где остальные искать. Я тебе рассказывал. Запомнил?

Вася робко принял камушек. Покрутил его в толстых грязноватых пальцах. Буркнул:

— Запомнил.

— Ну и хорошо. А я вверх по тропе пойду, — сказал тогда я. — Найду наших. Сильно они запаздывают. Возможно, что-то случилось.

— Думаешь, нарвались ещё на кого из этих? — спросил Уткин, кивнув к пещере.

— Саша, — сказал вдруг Сагдиев строго, — я понимаю, ты у нас молодец, каких поискать. Но горы — дело другое. Ты тут первый раз ходишь. А одному, без помощи, в здешних местах тяжело. Давай все вместе пойдём. Пойду лошадей готовить к отбытию.

— Иди готовь, — согласился я. — Но вверх я пойду один.

Сагдиев, направившийся уже было к конскому укрытию, обернулся под удивлённым, ничего не понимающим взглядом Уткина.

— Нет, Саша. Это верная смерть.

— Если мы вместе пойдём — вот верная смерть. Как минимум для Айдарбека. Не выдержит он перехода, но если назад пойдёте сейчас, у него есть шанс дотянуть.

Сагдиев с Уткиным переглянулись.

— Тогда и ты пошли с нами назад, — выпятил грудь Уткин. — Втроем доберёмся до заставы. Тогда Таран к парням отправит группу на выручку.

— Группа может не успеть, — покачал я головой. — А мы втроем да ещё с раненым под боком станем лёгкой добычей, если вдруг что. Айдарбек быстро в седле ехать не сможет. Затормозит нас. Если с парнями беда — не успеем.

Пограничники молчали. Оба смотрели они на меня, не отрывая взглядов.

— Сашка… Куда ты, туда и я, — проговорил Уткин несколько нерешительно.

— Я знаю, Вася, — кивнул я. — Но сейчас случай другой. Если вы хотите помочь мне — сделайте, как я прошу. Возвращайтесь.

Вася Уткин сглотнул. Сагдиев, сжав губы, опустил взгляд. Потом снял фуражку, провёл пятернёй по тёмному ёжику своих коротко остриженных волос.

— А если ты не вернёшься? — спросил Ильяс Сагдиев, взглянув наконец на меня.

— Это Граница, Ильяс. Тут мы каждый день можем не вернуться, — я улыбнулся. — Вы должны бы уже попривыкнуть. Так что идите. От вас зависит, как скоро к нам помощь подоспеет.

Спустя два часа пути мой организм стал сильнее испытывать на себе всю тяжесть пребывания в высокогорных условиях. Теперь приходилось следить не только за окружающей обстановкой, но и за состоянием своим и Огонька.