Райский Град

Сегодня. Значит, в необъятном гардеробе Катерины такого платья быть не должно. Мне выдали нейролинзу, сквозь неё я посмотрел на девушку-андроида. Взору представился словно призрак певицы, воспроизведённый из моих воспоминаний. Да-а, платье действительно смотрелось на Катрин сногсшибательно.

Уверенный в том, что не ошибся с выбором, я купил платье, попросил обернуть новогодним глянцем и со свёртком вышел из ЦУМа. Передо мной раскрылась панорама Цветного бульвара. Всё вокруг сияло разноцветными огнями; краски текли по Чёртовому колесу, по двадцатиэтажному столбу «Камикадзе», по страшно закрученному «Торнадо» и по новогодней «Снежной королеве» — аттракциону, установленному специально к празднику.

Путь домой пролегал через бульвар, и я влился в толпу гуляющих. Вечер выдался морозным, вокруг были румяные лица, каждое украшала улыбка. Все были в предвкушении большого веселья.

В центре бульвара стояла огромная ель, сплошь завешанная яркими глянцевыми шарами разных размеров: от больших, словно луна, до самых маленьких. Возле ели расположились уличные артисты. Кто-то играл на саксофоне — его звуки разносились над толпой, окутывая тёплым шарфом. Слышался ритмичный выразительный голос, читавшего что-то из Маяковского. Артист, наряженный дедом Морозом, развлекал многочисленную публику новогодними шутками.

С Американских горок доносился радостный визг. Я поднял голову и увидел несущийся по извилистым крутым рельсам состав из тележек, загруженных молодёжью. А выше, в небе — огромный, медленно плывущий дирижабль. Фонари на его боку синхронно мигали, образуя сплошной экран с постоянно сменяющимся изображением; луч прожектора шарил по далёким крышам небоскрёбов.

Весёлая толпа становилась всё гуще, всё теснее, будто не желала выпускать из греющих объятий. И всё сильнее я начинал чувствовать тревогу и тяжесть на сердце. Катерина… той ночью она всё-таки рассказала мне о её отношениях с Магомедовым. Я услышал то, чего боялся больше всего. Они действительно оказались любовниками.

Катерина просила маня больше не приходить к ней, говорила, что между нами — лишь флирт, игра, не по-настоящему. А я прижимал её к себе, ласкал губами, шептал: люблю, люблю… Я просто сошёл с ума.

Она взяла с меня слово, что больше не приду к ней, что больше никогда не появлюсь в «Авеню», что забуду её, как сладкий сон… я обещал, но лгал. Мы встретимся на новый год, я подарю ей платье, мы вновь проведём чудесную ночь вместе. И мне плевать на всё прочее. Я люблю её. Я не могу иначе.

Корпоратив проходил в редакции. До этого я благополучно обходился без описания как её внутреннего убранства, так и украшений к новому году. Теперь тоже обойдусь. Больничная койка — на ней я провожу день понедельника и записываю всё, произошедшее в выходные. Пусть читатель не смеётся: моё теперешнее положение не связано с так называемым «хорошо погуляли». То, что я опишу ниже, больше похоже на криминальную драму, чем на новогоднюю комедию.

После вручения подарков и проведения нескольких глупых конкурсов, где победитель получал барбариску, мы наконец сели за праздничный стол. Днём я ничего не ел, поэтому сейчас с вожделением взирал на всевозможные яства-салаты, приготовленные руками наших коллег-мастериц. Но к еде никто не приступал: все ждали традиционной речи от Демьяна Алексеевича. Он же, сев во главе стола и будто позабыв о своей роли, спохватился, взял бокал и встал. Следом за ним поднялись остальные.

Демьян Алексеевич покашлял в кулак, обвёл всех внимательным взглядом, пошевелил усами и начал:

— Уходящий год, как предыдущий и как предпредыдущий, был тяжёлым для всех нас. Тем не менее, мы добились очень многого: заключили несколько выгодных контрактов, выпустили в свет одиннадцать крупнокалиберных романов, два из них держались в списке бестселлеров целых три месяца, организовали хорошую рекламную кампанию фирмы и пиар-кампанию выпущенных книг. Наконец, нашли постоянного клиента — уважаемого Вергилия Асамбековича (при этих словах меня передёрнуло). Уверен, следующий год будет продуктивнее и насыщеннее на выгодные контракты. С наступающим!

Под радостные возгласы мы подняли бокалы, выпили и после этой ежегодной церемонии приступили к еде. Но не успел я доесть первую порцию селёдки под шубой, как раздались хлопки, требующие внимания. Хлопал Егор.

— А сейчас, — сказал он, продолжая по-хипстерски аплодировать, — мы с Миланой споём вам песню!

В руках у Егора появилась гитара. Он и Милана вышли из-за стола и расположились чуть поодаль на высоких стульях — в установившейся тишине было слышно, как тихо поскрипывают их ножки. Пока продолжалась подготовительная суета, я успел проглотить ещё пару вилок салата.

Егор правой рукой покрутил колки, левой аккуратно извлекая звук (только сейчас я заметил, что егорова гитара — зеркальное отражение обычной. Инструмент-левша). Настроив, он провёл пару раз длинным ногтём по струнам и заиграл.

Я посмотрел на Милану. Она явно была смущена вниманием. Привыкла сидеть в кабинете наедине с Демьяном Алексеевичем.

И вот девушка запела:

— Тебе не нравится дым — чёрт с ним.

Он убивает слова, кругом голова.

Уже разносит молва по дворам,

Что между нами «Чивава»…

Её стеснение вмиг исчезло: плечи расправились, подбородок вздёрнулся. Вечернее платье нежно-кремового цвета будто начало сиять. Я даже не подозревал, что кроме сочинения стихов она ещё и хорошо поёт. Да-а, с таким голоском можно легко затмить любую поп-диву. Почти любую…

— Признайся, Роман, она нравится тебе?

Эти слова, произнесённые прямо в ухо, заставили вздрогнуть от неожиданности. Я и не заметил, что радом сидит Валентин. Обернувшись, в первую очередь увидел дракона, пучащего глаз из-под манжеты.

— Возможно, — ответил я дракону.

— А как же Катерина?

Я уставился в хитро прищуренные глаза Валентина. Откуда ты знаешь?..

А Милана продолжала петь:

— Но грубый твой голосок, как электрошок.

Что я пьяна без вина — твоя вина.

Теперь узнает страна до темна,

Им донесут обо всём на FM – волнах.

Она смотрела на меня. Не отрываясь, будто ждала каких-то слов. Но я молчал, слушал этот чудесный голос. Как я мог позабыть о нём?

— Я помню белые обои, чёрная посуда,

Нас в хрущёвке двое, кто мы и откуда?

Задвигаем шторы, кофеёк, плюшки стынут.

Объясните теперь мне, вахтёры,

Почему он на ней так сдвинут?..

(Александра Попова — Вахтёрам (кавер Бумбокс)

— На ней сдвинут? — вновь раздался голос Валентина. Он настойчиво протягивал мне какую-то карточку.