Самая яркая звезда на небе

— Да замолчите уже! — все подпрыгнули от резкого выпада Аластора. Один из первокурсников возле него опрокинул свой тыквенный сок. Весь Большой зал смолк, а ученики крутили головами в поисках источника звука.

Аластор стиснул челюсть. Всё его тело вибрировало от напряжения.

— Аластор? — спросил Арчи. Его голос был тихим. Никто никогда не видел, чтобы тот так взрывался.

Он вновь поднял вилку, потом снова бросил её в тарелку. Молча. Шум комнаты вновь вернулся к прежней громкости.

— Всё в порядке, Аластор? — спросила Гасси. — В смысле, тебе не нужно нам говорить, если не хочешь. Но ты уже давно ведёшь себя странно. Даже на моей новогодней вечеринке ты был сам не свой. До каникул всё было в порядке, и мы просто хотим убедиться, что у тебя всё хорошо. Я никогда не видела тебя таким, и мы все беспокоимся о тебе, понимаешь? Ты почти молчал всю поездку в поезде. Мы просто хотим, чтобы ты знал, что мы тебя поддержим и переживаем о тебе. Тебе не нужно говорить с нами, если ты не хочешь, или… — Гермиона положила ладонь на плечо Гасси, чтобы она перестала болтать.

И снова Аластор промолчал. Внезапно он встал:

— Я пойду в гостиную, — не оборачиваясь, он ушёл, оставив друзей позади в безмолвном ступоре.

— Мне поговорить с ним? — спросил Арчи. Гасси пожала плечами.

— Думаю, нужно дать ему время остыть и посмотреть, как всё пойдёт, — предложила Гермиона.

— Да… Точно, так я и сделаю.

Три гриффиндорца наблюдали, как он выходит из Большого зала. Глаза Гермионы метнулись в сторону Тома. Его взгляд уже был устремлён на неё, и от его тёмной пронзительности ускорился её пульс. Она почти чувствовала вес его взгляда. Это напомнило Гермионе обо всём, что он с ней делал, когда они оставались наедине.

На мгновение она забыла, что Гасси и Арчи сидят возле неё. Забыла о резком уходе Аластора. Большой зал и все остальные растворились. Остались лишь они вдвоём.

Часть её хотела, чтобы школьники никогда не возвращались. Ей бы понравилось провести с ним больше времени. Одним в замке…

— Гермиона? — произнёс глубокий голос. Её выбросило обратно в реальность. Позади неё стоял Барнабас Куфф. Его серо-голубые глаза буравили её. Он будто собирался что-то сказать, но колебался, заметив Гасси. Она отвечала ему взглядом, сочащимся ненавистью.

Он отвернулся от Гасси и сосредоточил внимание на Гермионе:

— Мне бы хотелось с тобой поговорить.

— Нет, она не будет с тобой разговаривать! — Гасси скрестила руки на груди и прожигала Куффа взглядом. — Не после того, что ты сделал.

Гермиона в какой-то мере рассчитывала, что он начнёт отрицать её обвинения, но он не стал:

— Это между мной и Гермионой.

— Не думаю! Любой вред, причинённый моей лучшей подруге, — вред, причинённый и мне тоже!

— И мне! — вклинился Арчи.

Гермиона посмотрела на своих друзей, они оба были в ярости за неё. У неё защемило сердце от их поддержки. Она не была одинокой в этом мире. Эта пустота внутри неё, наполненная горем от потери друзей и семьи, всё ещё оставалась в ней. Она всегда будет внутри неё. Боль никогда до конца не исчезнет. Но она постепенно стихала, затмеваемая привязанностью ко всем в этой жизни.

— Не лезьте, — сказал Куфф. Гермионе требовалось исправить прошлое заявление. Не ко всем она чувствовала привязанность в нынешней жизни.

— Гасси… — начала Гермиона. Она ценила защиту Гасси, но сейчас это не помогало.

— Я тебе сейчас всё разложу. Нам нечего сказать…

— Всё в порядке, Гасси. Встретимся в гостиной, — перебила Гермиона какую бы то ни было тираду, к которой приступила её подруга.

— Гермиона!

— Правда, Гасси, всё в порядке, — сказала Гермиона. Гасси явно считала, что всё было далеко от «порядка».

— Нет, мы подождём тебя здесь, — произнёс Арчи, прожигая Куффа взглядом.

Гермиона не стала спорить и встала, собрав всю показную храбрость, на которую была способна:

— Мы можем поговорить в пустом классе.

Куфф нахмурился, взглянув на Гермиону своим наиболее невинным взглядом, но Гермиона была не в настроении. Это будет неприятный разговор.

Она вышла из Большого зала с Барнабасом Куффом, следовавшим за ней по пятам. Вся школа наблюдала за ними. Том, бесспорно, будет взбешён, но ей нужно поговорить с Куффом. Ей нужно закончить всё, что между ними строилось перед балаганом Зимнего бала.

Гермиона отвела Куффа в пустой класс на четвёртом этаже, надеясь, что он достаточно далеко, чтобы Том их не нашёл. Она открыла для него дверь, заводя внутрь. Когда дверь за ними закрылась, Гермиона откинулась на её дерево, держась поближе к выходу. Она не думала, что Куфф на неё нападёт, но никогда бы и не подумала, что он отравит её смешанным с зельями пуншем.

— Ты получила мои письма? — спросил он. Она потянулась в карман, обхватив палочку пальцами. На всякий случай.

— Да, — а ещё она сожгла их.

— Ты ничего не ответила.

Она молчала.

— Я писал тебе три раза.

Она смотрела на него.

Он скривился:

— Я волновался о тебе…

— Прекрати, Куфф.

— Что?

— Ты дал мне заряженный зельями пунш!

— Да? — сказал он, будто в замешательстве от её гнева.

Гермиона лишилась дара речи:

— И это всё, что ты скажешь?

— В смысле, да, все пили пунш, — произнёс он, пожав плечами.

— В него подмешали зелья!

— Да, — его беспечный вид по отношению к этому распалял её ярость.

— И ты не видишь в этом ничего такого? — спросила она, сцепив зубы.

Он бесстрастно смотрел на неё:

— Так все пили пунш.

Гермиона открыла рот и тут же его закрыла. Он серьёзно? Он правда не осознаёт проблемы или нарочно притворяется тупым? Его выражение лица ничего не выдавало.

У неё свело живот:

— Люди не пили так много, сколько ты мне дал! — отрывисто сказала она.

— Откуда ты знаешь? Ты их спрашивала?

— Прошу прощения?

— Ты опросила всех присутствующих на танцах и выяснила размер их пуншевых возлияний? — он сдвинул брови. Его губы дрогнули в едва заметной ухмылке, которая тут же исчезла, когда он понял, что её заметили.

— Мне не нужно никого спрашивать, Куфф.

— Значит, ты не знаешь наверняка.

— Ты ищешь отговорки?

— Просто перечисляю факты. А вот ещё факты: да, пунш был заряжен. Все его пили, — она слышала, как из его слов сочится злость.