Сара Фогбрайт в академии иллюзий

Мы решили выдвигаться в четыре, чтобы прибыть заранее, а до того подремать хоть два часа. Хильди великодушно уступила мне своё место, а сама ушла к родителям. Сэму постелили на кухне, прямо на полу у печи.

Но я слишком волновалась, чтобы уснуть, и к тому же не умещалась целиком на кровати, рассчитанной на гномов, а вдобавок Джейси, Джаспер и Джок ворочались на верхних полках и бормотали, и мне всё казалось, дверца вот-вот распахнётся, и они выпадут мне на голову. Я перелегла головой в другую сторону, под лестницу, и именно тогда мне в лицо угодил полосатый носок.

Вздохнув, я легла набок. Теперь ночник, сделанный в виде красноглазой рожи, глядел мне прямо в душу. Судя по каске со свечой, он изображал гнома-шахтёра. Но отчего у него были такие вытаращенные красные глаза?

Вздохнув, я села. Затем поднялась и тихонько прошла на кухню, чтобы выйти на балкон.

Снег перестал идти. Над крышей соседнего дома горела луна. Теперь только она освещала квартал, и всё стало чёрно-серым и плоским, мёртвым и пустым.

— Замёрзнете, — укоризненно сказал кто-то рядом, и я вскрикнула и чуть не выпала за перила.

Оказалось, Сэмюэль успел прийти сюда раньше меня. И пока я, не дыша, пробиралась через кухню, чтобы его не разбудить, он преотлично устроился на табурете, обложился ковриками, укутался шалью и любовался ночным пейзажем.

— Не спится, — пожаловалась я.

— Да это уж понятно, — согласился он и тут же уступил мне своё место, а себе приволок ещё один табурет и охапку шалей.

Усевшись рядом, какое-то время мы молча смотрели на заснеженную крышу напротив, на высокие трубы и бледную луну.

— Ежели б можно было наложить такую иллюзию, я б заместо вас пошёл, — сказал Сэм.

— Такую не выйдет, — сказала я.

Мы вздохнули и помолчали.

— Ты превосходно рисуешь, Сэм, — сказала я затем. — Но почему ты поступил сюда? Почему не в королевскую столичную академию? Ты достаточно хорош для них.

— Ну, — ответил он и почесал в затылке, — я туда и хотел. Только не на художника, а на инженера, выдумывать всякие машины, понимаете?

Он взглянул на меня.

— Мы вот как сюда приехали, ну, как началася война меж Подгорным Роком и Ригерином, мы с матерью… Отец там сгинул. Я-то ещё мал был, а она туда, сюда — никто не берёт работать. Гномов-то здесь не шибко ждали. Миссис Оукли нас, можно сказать, на улице подобрала и спасла.

Он плотнее укутался в шали и коврики и сказал из глубины:

— Ну, мы с её сыном, с Перси, вместе росли, так что и сомнений не было, учиться будем тоже вместе. Только миссис Оукли теперь всё прихварывает, как нам уехать-то?

— Ох, Сэм! — воскликнула я. — Но ведь ты не обязан был. Ведь это же твоя жизнь!

— Ну, есть такие вещи, что не обязан, а делаешь, — ответил он.

— Но ты, может быть, смог бы принести всем больше пользы, если бы стал инженером!

— Ну, что уж теперь, — проворчал он, окончательно окукливаясь, и совсем умолк.

Похоже, тема была для него болезненная. Мне очень хотелось его подбодрить, и я долго искала подходящие слова, но так их и не нашла.

Мы сидели, пока балконная дверь с грохотом не распахнулась и господин Сторм не рявкнул хрипло:

— О, а я уж думал, вы дёру дали. Четыре, подъём! — и, откашлявшись, прошептал: — Тока тихо, не перебудите неслухов моих.

У меня заныло внутри, как будто струну натянули, зацепив за самые чувствительные места, и теперь дёрнули. Я очень, очень жалела, что вместо меня не может пойти никто другой, но напомнила себе о Бернарде. Кто ещё мог его выручить, если не мы трое?

Сборы не отняли много времени: я набросила накидку и взяла сумку, Сэм натянул пальто, господин Сторм — кожаную куртку, вот и всё. Госпожа Сторм обняла и расцеловала нас всех.

— Береги девочку! — велела она мужу. — Вот ишшо возьми, я вам собрала, чё пожувать. Небось этого запертого бедолагу и не подумали накормить, ну, ты и сам знаешь. Тока не попадись, слышь ты, как в прошлый раз!

И опять его обняла.

Хильди тоже обняла нас крепко-крепко, будто пыталась задушить.

— Спасите Бернарда, потому как он и есть для Диты настоящий батя, — сказала она сурово. — А графу утрите нос!

Мы пообещали, что так и будет. Господин Сторм повесил на плечо ящик, набитый взрывчаткой, мы спустились и вышли через лавку. Хильди махала с балкона.

Было совсем темно, фонари не горели. Город крепко уснул после весёлой ночи и совсем опустел. Только луна светила в спину, и по серому снегу перед нами бежали три тени — две коротких и одна длинная. Мне казалось, если кто-нибудь нас увидит, ему станет ясно, что мы преступники, потому что нормальные люди в это время не ходят. Я жалела, что самая высокая, а значит, самая заметная из всех.

Между тем господин Сторм прошёл мимо проулка, ведущего на задворки, где в пристройке хранился его велосипед.

— Куда мы идём? — спросила я. — Ведь мы не пешком отправимся в Энсворд?

— Вот ишшо, пешком! — фыркнул господин Сторм, перехватывая ящик поудобнее и поправляя на плече кожаный ремень. — На аркановозе доедем. Нынче и так одни расходы, не могу стока топлива жечь, да и одно дело — везти козявку навроде тя, а другое — Бернарда этого. Вона, одно имя сто фунтов весит! Небось сядет такой в коляску, так и с места не сдвинемся, всё полицейское управление животики надорвёт…

— А что было с вами в прошлый раз? О чём говорила госпожа Сторм?

— Это те и вовсе знать не надобно. Двигай-топай!

Моё любопытство разгорелось, и я почувствовала, что мне крайне важно об этом знать, но — увы! — господин Сторм не желал делиться.

Мы пришли не на станцию, а туда, куда сходились блестящие в лунном свете рельсовые пути — к приземистому зданию из кирпича и стекла, внутри которого, как кони в отдельных стойлах, ночевали вагончики аркановозов. Двор был ограждён забором, кованые решётчатые ворота заперты на цепь. Мирно горел фонарь.

— Слишком рано, — вздохнула я. — Все машины ещё в парке. Как долго придётся ждать?

— Ну, я открою ворота за полминуты, — сказал господин Сторм. — А вон тамочки, впереди, замок похитрее. Сэм, ну-ка метнись, погляди, где сторож!

И пока я хлопала глазами (я даже умудрилась наивно спросить: что же мы, и билет не купим), Сэм вернулся и доложил:

— Дрыхнет в сторожке. Храпит, аж эхо идёт!

Господин Сторм тут же зачерпнул снега, скатал снежок, залепил в фонарь и разбил его. Потом достал из ящика здоровенные кусачки, и цепь хрустнула, звякнула и распалась надвое. Полминуты не прошло.