Сара Фогбрайт в академии иллюзий

— Ей не нужна помощь, — сказал граф. — Оставьте же нас, наконец!

— Должно быть, та дама, что прибежала к нам, от волнения перепутала номер, — сказала Шарлотта. — Немедленно спущусь вниз и узнаю точно, куда следует идти. Простите за беспокойство.

Она торопливо ушла, а граф хмуро посмотрел на меня и сказал:

— Что ты несёшь? Элеонора, почему она ещё не готова?

— У нас есть ещё час, — ответила миссис Харден. — Мы успеем.

Мне пришлось торопливо сушить волосы под пристальными взглядами троих человек, поскольку граф Камлингтон решил обосноваться в кресле, и Виктор тоже вошёл и сел. Но я теперь почти совсем не тревожилась. Обо мне не забыли, мои друзья рядом, и они придумают, как меня выручить! И я смогла намекнуть Шарлотте о положении дел.

— Стоило сказать горничной, чтобы принесла тебе мазь, — озабоченно сказала миссис Харден, глядя, как граф промокает платком опухший слезящийся глаз. — А ещё лучше обратиться к доктору.

— К доктору! — вспыхнул граф. — Разве у меня есть время на докторов? Сперва нужно покончить с этим делом.

— Позволь, я хотя бы спущусь и попрошу у них мазь…

— Мне это не требуется.

— Но Лесли…

— Я же велел: оставь меня! Почему ты всегда зудишь, зудишь, как назойливая муха, всё садишься на одно и то же место — тебе непременно нужно меня допечь?

Виктор сделал невозмутимое лицо. Я тоже притворилась, что ничего не слышу. Как эти двое собирались прожить всю жизнь, если и пяти минут не могли пробыть вместе нормально?

Тут в дверь опять постучали. Виктор вопросительно поглядел на графа, но тот был слишком занят перебранкой с миссис Харден. Тогда Виктор сам принял решение: встал и открыл.

За дверью был Шэди с тележкой. Как всегда, тщательно причёсанный, с приглаженными усами и в костюме. Глаз, подбитый снежком, заплыл и побагровел, что совсем ему не шло.

— Ты уймёшься, Элеонора? — воскликнул граф Камлингтон, заметил Шэди и осёкся.

— Вам прислали вино, — сообщил Шэди, белозубо улыбаясь, и указал на бутылку в тележке. А потом поглядел на меня.

Моё сердце упало.

Я не знала, что он задумал. Может, в бутылке яд? Может, он собирается всех перебить этой бутылкой? Может, это вовсе и не бутылка, а скрытая иллюзией бомба?..

— Это он! — заревел граф, указывая пальцем, и забарахтался в кресле, пытаясь вскочить на ноги. — Один из её сообщников, я узнал эту кривую рожу! Хватай его, Виктор!

Шэди переменился в лице.

— Это какое-то недоразумение… — начал он, но тут граф выхватил пистолет и выпалил в дверной косяк. Миссис Харден вскрикнула, зажимая уши. Дымное облачко повисло в воздухе.

Шэди толкнул тележку, загораживая проход, и пустился наутёк. Виктор кинулся за ним. Тележка с грохотом упала, и было слышно, как покатилась бутылка. Граф наконец выбрался из кресла и тоже бросился в погоню.

— Не уйдёшь, мерзавец! — завопил он. Затем послышался ещё один выстрел и звон стекла.

Миссис Харден немедленно заперла дверь и привалилась к ней спиной, вся белая как полотно. Нужно сказать, сейчас я была рада находиться в комнате под замком. Это место больше не представлялось мне безопасным.

— Одевайся! — велела миссис Харден, хватаясь за сердце и задыхаясь. — Одевайся, дрянная девчонка, и благодари Первотворца, что у меня нет времени тебя выпороть! Что ещё за сообщники, что ты устроила?

Я благоразумно промолчала, сбрасывая халат.

Светло-зелёное платье, взятое ею из дома, конечно, оказалось мне велико и длинно, ведь оно принадлежало Дите. Лиф шился с расчётом на более пышную грудь, и вырез теперь смотрелся почти неприлично. Чтобы платье хоть как-то держалось, я вдохнула как можно глубже, но подозревала, что рано или поздно неизбежно выдохну и опозорюсь.

— Да что же с тобой не так! — воскликнула миссис Харден, одёргивая и расправляя ткань. — Отчего оно не сидит?

— Похудела, — ответила я басом, пытаясь не выдыхать. — Нас плохо кормили.

— А длина?

— Так ведь я босиком. Нужны каблуки…

Миссис Харден, гневаясь и торопясь, подколола платье булавками. Несколько раз она довольно ощутимо меня задела — уж не знаю, случайно или нарочно. Не удержавшись, я вскрикнула.

— Терпи, — прошипела она, стоя за моей спиной и глядя на меня в зеркало. — Некоторым, как тебе, слишком уж везёт. Совершенно ничем не заслужила, но станешь женой графа, а потом и маркизой. Ты, моя милая, сделаешь всё как положено на обручении, а потом я с тебя глаз не спущу до самой свадьбы. Уж ты у меня будешь паинькой. Не посмеешь и взгляда поднять, и рта открыть!

И опять уколола меня булавкой.

Я чувствовала, как по щеке поползла горячая слезинка, но лицо скрывала иллюзия, так что ничего не было видно. Миссис Харден жадно вглядывалась в моё отражение, видно, надеясь довести меня до слёз, но осталась разочарована. Так ей и надо, ведьме.

В это время вернулся граф. Он покраснел и тяжело дышал. Его волосы растрепались, взмокли от пота и выглядели неопрятно.

— Она готова? — спросил он, обмахиваясь ладонью. — Уф… В связи с этими беспорядками лорд Слопмонт решил, что мы едем в храм немедля. Нечего ждать.

Теперь же! На сорок минут раньше! Ох!

— Не вертись, — велела миссис Харден и прикрыла вырез моего платья кружевным платком. — Несколько бледновата, но юной девушке простительно. Обувайся, идём же!

Я спустилась вниз под конвоем, с надеждой и тревогой озираясь по сторонам, но не заметила никого знакомого — ни тех, на кого рассчитывала, ни тех, встречи с кем хотела избежать.

Я отчаянно думала, что делать. Сознаться во всём теперь же? Но как объяснить, отчего я так долго молчала? Граф, наверное, страшно рассердится, и миссис Харден тоже, и ничего хорошего меня не ждёт.

Сознаться позже, в храме, в надежде, что там хоть кто-то встанет на мою защиту? Ох, но какой будет скандал! Об этом точно напишут газетчики, и папа меня убьёт.

Молчать до конца, пока в метрической книге не сделают запись о том, что Бернардита Харден, девица, обещана графу Слопмонту? Тогда, в общем-то, не будет иметь значения, что вместо Диты в храме стояла я, и я приносила клятвы её голосом. Уж тут они используют всё влияние, чтобы считалось, что Дита обручена. Всё равно впереди ещё свадьба.

Что делать? Я не знала.

В отчаянии я села в экипаж, так ничего и не придумав.

Город летел, проносился мимо — послепраздничный, неприглядный, как смятая бумага от вчерашнего подарка. Обрывки флажков трепетали в голых ветвях, и ветер нёс цветные обёртки вдоль грязных тротуаров и зарывал в снег.

— Мне нужно в уборную, — сделала я попытку. — Мы можем остановиться?

— Потерпишь, — отрезала миссис Харден. — Это всего лишь обручение, а не свадьба. Много времени не займёт.