Штормовое предупреждение

– А тебе — лавры Пресли, и что с того? – пожал плечами лейтенант. – Кто не ставит планку высоко, никогда высоко и не прыгнет.

– Так, не отвлекайся! – одернул его командир. – Ты с Прапором что-нибудь придумаешь?

– Когда будем дома, – Ковальски собрал сломанное оружие обратно и завернул его в брезент, будто труп домашнего любимца перед похоронами.

– Опять ведь мутанта какого-то соберет, – вздохнул командир, обращаясь неведомо к кому. – Цевье от одного ствола, прицел от другого, шнеллер слеплен из полимерки на курсах хэнд-мейда..

– Что стреляет, то стреляет, – отрезал его лейтенант задето и передвинул сверток по газетам в направлении Шкипера. – Забери, – пояснил свое действие он. – Не то до этой игрушки доберется Рико, а ты знаешь, чем это кончится.

– Чем? – немедленно полюбопытствовала Марлин, но Шкипер сгреб сверток и строго покачал головой.

– Я не могу ответить, – заявил он. – Тут женщины и дети.

В коридоре ее за руки поймали дорогие кузины и потащили любоваться, как красиво гирлянда горит. Марлин милостиво позволила им так с собой обойтись: все же, не каждый день Рождество на носу, лишний раз полюбоваться огоньками — от нее не убудет.

И она была не одна, кто пришел к такому же мнению: у елки собралось немало народу. Возле нее всегда было оживленно, чего греха таить.

– Ну правда же, правда здорово, ну скажи ведь здорово! – энтузиазм кузин, всегда дуплетом достающийся их жертве, Марлин выдержала с положенной опытному бойцу стойкостью.

– Да тут никто и не спорит, – вместо нее ответил сестрицам Блоухол – он все утро не высовывался и что-то чертил в блокноте, иногда заглядывая с телефона в гугл. Это обстоятельство – а скорее всего, Шкипер только теперь обратил на него внимание – насторожило коммандос.

– Что это там у тебя? – поинтересовался он мрачно, как таможенник, осматривающий хорошо ему знакомого контрабандиста, едущего по путевке в отпуск. Блоухол поднял голову и огни гирлянды замигали, отражаясь в линзе его импланта.

– Идея в голову пришла, – пояснил тот. – Еще не знаю, куда применю, но покопаться ведь всегда интересно.

– Знаю я твои идеи, – буркнул Шкипер, который, не услышав в конце тирады старого врага пассажа в духе «впрочем, тебе этого всего не понять”, пока не впал в привычный гнев. – Опять какой-нибудь плавучий кусок д… древесины состряпаешь.

– Это была бестолковая идея, – самокритично отмахнулся от всех Блоухол, явно прекрасно понявший, о каком куске идет речь. – Я — вполне себе дитя своей эпохи.

– Я думала, современные технологии уже не используют дерево, – подняла брови Марлин. – Ты же вроде как изобретатель, нет?..

– Дерево – отличная вещь, – авторитетно отозвался Блоухол, – надо только знать, где применять.

– Ох ну конечно, твое применение в той истории было самым разумным… – Шкипер закатил глаза. Френсис бросил на него быстрый взгляд поверх блокнота и насмешливо чуть оттопырил губу, словно дразнясь.

– А что было в той истории? – не отставала Марлин. – Мне просто ужасно любопытно, где дерево еще конкурирует, кроме всяких художественных поделок.

– Ну, попали ко мне значит мои враги, – тоном бабушки, рассказывающей внукам сказки, начал рецидивист и, глядя пристально на нахмурившегося лидера отряда, добавил с нажимом, – которые не давали мне спокойно выпустить мою чудесную перекупленную у браконьеров белую акулку назад в море. И да, я решил, что они заслуживают того, чтобы с ней познакомиться! И мне нестыдно!

– Ты бросил живых людей акуле? – Марлин поневоле содрогнулась.

– Никого я никуда не бросал. Они пришли убить ее, понимаешь? Она никого не трогала, жила себе в океане, вымахала до пяти метров, красавица белая… Ну, да, пожевала кое-кого в пляжный сезон, не без этого. Но людей в мире много, а пятиметровых белых акул — не очень!

– А в океанариум отдать не судьба было?

– Акулы в неволе не живут, – скривился Блоухол. – почитай хотя бы википедию. А такая здоровенная – это вообще редкость! Как ее можно убивать!

– Как она убивает других существ, – холодно просветил его старый враг.

– Ну в общем, у меня была небольшая субмарина – нет, не желтая – и для нее парковочное место. Эдакий бассейн под землей. Один шлюз отгораживал выход в океан, другой – выход на мою базу. Акулку туда спустили на поддоне из дерева метров эдак трех по диагонали. Естественно, сам по себе мне этот поддон был без надобности, вылавливать его я не стал… И тут заявились эти героические личности! – Блоухол сделал карандашом жест в сторону Шкипера, который сидел, сложа руки на груди и имея самый, из возможных, мрачный вид.

– Один весь такой: «Давай сюда свою акулу, я ей голыми руками хвост оторву», а второй весь такой: «Что, правда пять метров?» – и Блоухол очень похоже по очереди изобразил сначала гневно-насупленного Шкипера, а затем – его лейтенанта. Марлин не удержалась от смеха – это выглядело и правда забавно.

– Так что я подумал, познакомить их с рыбкой будет полезным опытом для них обоих. Закрыл их там в шлюзе на ночь, да и дело с концом.

Веселье с Марлин немедленно слетело. Она вообразила себе это – ночное тусклое освещение, холодную воду, огромную тень акулы и невозможность выбраться на надежную сушу…

– А утром, – тем часом продолжал рассказчик, и тон его стал похож на тот, каким мамы рассказывают, что натворили накануне их сорванцы. – Прихожу я поглядеть, чем дело кончилось. И что я там вижу? Эти… героические личности используют мой собственный поддон, как плот. И не просто используют, а нацарапали на боку «Орка» и наблюдают за рассекающей мимо рыбкой…

Марлин покосилась на Шкипера.

– И что, пятиметровая белая акула не попробовала вами поужинать?

Шкипер поднял голову, и по его лицу Марлин поняла, что его лучше не спрашивать. Тем не менее, он ответил:

– Думаю, она не была голодной. Большие акулы, насколько я знаю, вообще держатся от побережий подальше, но в открытом море нападают даже на суда. А бассейн — это не открытое море. Думаю, он акулу тоже настораживал и занимал больше, чем мы.

– И чем дело кончилось?

– Как видишь.

– А для акулы?

Блоухол помрачнел и процедил сквозь зубы что-то нелицеприятное.

– Вот это и есть вся твоя принципиальность, – подвел итог лидер коммандос. – Отбил рыбу у браконьеров, чтоб кто-нибудь не купил акулью челюсть за пару тысяч. А когда челюсть не досталась никому и денег не принесла – ворчишь.