Синие звезды

— Ваше величество, нужна помощь?

— Нет, Жозеф, ничего не нужно, — улыбнувшись, ответил император Аутсмении.
– Я хочу побыть один.

— Я вас понял, ваше величество, — отклонился адъютант и, взяв за поводья лошадь, отъехал назад.

Место было до невозможности знакомым. Несмотря на прошедшие годы, Луизиан все еще помнил каждый холмик, каждый овражек, как четырнадцать лет назад он, нервно куря трубку, объезжал расставленные им войска, ругался на тугоумных капралов и с рвущимся из груди сердцем, наконец, отдавал приказ наступать, чтобы раз и навсегда выгнать захватчиков с родной земли. Император приметил небольшой холмик, присыпанный землей, и в сознании откуда-то издалека, как будто из тени прошлого, донесся голос принца, одного из близнецов Поэля фон Аутсменэ.

— Ты не посмеешь, — стоя в грязном заляпанном чужой кровью дорожном плаще, кричал принц. — Я твой будущей король, ты не посмеешь меня убить! Ты всего лишь генерал, а я принц крови!

Луизиан поднял руку, веля приблизиться палачу, видя, как у Поэля забегали глазки.

— Не посмеешь, Генерал-выскочка, — снова произнес принц, но теперь не так уверенно, а затем тихо добавил: — Я требую, чтобы меня судил отец, только у него есть на это право, передайте меня королю.

Послышался хохот, кто-то из окружающих Луизиана генералов пробасил:

— Как поднимать восстание, так отец не указ, а как отвечать, то только он судить благородную задницу смеет.

Принц нервно сглотнул, с мольбой вглядываясь в лица тех, кто его окружал.

— Нет, не только он, но и любой аутсменец, которого ты предал, — решительно возразил Луизиан. — Ты совершил самое страшное преступление, которое только можно совершить, будучи принцем, стал сражаться на стороне злейших врагов нашей страны. Ты вместе с этими безбожниками убивал солдат родной страны, и за это не может быть прощения.

— Но, — забегав глазками, попытался оправдаться принц, — это все мой гадкий братец, это он разбил мою армию, вынуждая отступать меня к самой черте Якова II, а тут как раз через нее вторглись вистфальцы, и я бы вынужден с ними сотрудничать, чтобы сохранить свою жизнь.

Подул легкий ветерок, растрепавший длинные волосы Поэля, и его испачканное лицо с бегающими на нем от испуга глазками стало выглядеть еще более ужасно нелепо и смешно.

«А ведь этот человечишка мог стать нашим королем», — ужаснувшись, подумал Луизиан, а вслух произнес:

— Смерть лучше позора. Ты предал свою страну и всех кто отдал за нее свои жизни, и за это я приговариваю тебя к смерти. Ты согласился стать королем марионеткой, чтобы враги изводили твой народ.

Стоящие со всех сторон аутсменские солдаты молча наблюдали эту сцену.

— Я не хотел, — словно ребенок захныкал принц. — Пощадите…-

Луизиан поднял руку.

— Нет, довольно! Не позорь династию, к которой принадлежишь, помолись двенадцати богам[1], может быть, они примут твою черную душу.

Меч палача сверкнул в воздухе. Раздался крик ужаса, и голова принца, словно мячик, покатилась по земле. Солдаты с восхищением смотрели на своего генерала, посмевшего самовольно восстановить справедливость, казнив особу королевской крови.

Луизиан отошел в сторону, лишь отдав короткий приказ адъютанту:

— Похороните здесь этого предателя.

— Ваше благородие, вы не повезете его в столицу? Но что скажет его величество…

— Выполняй, что тебе приказывают. Предателю не место в фамильном склепе. У него было множество славных предков, которых он опозорил.

Когда-то генерал Луизиан фон Гээнсберг, а теперь император Аутсмении Луизиан III очнулся от нахлынувших воспоминаний, но лишь для того чтобы погрузиться в них вновь.

Да, прошло целых четырнадцать лет с той ужасной войны, названной в народе «Войной близнецов». То страшное время навсегда впечаталось в сознание проживших его людей. Еще при живом отце, мягкотелом короле Эдвоне II, два его сына-близнеца Поаэль и Эмон фон Аутсменэ начали борьбу за трон. Их войска захватывали друг у друга города и селения, заставляя людей бежать от войны с родных мест. Войска Поаля потерпели поражение, а Эмон занял большую часть страны, готовясь стать новым королем.

Многие вздохнули с облегчением, ожидая, что скоро это страшное время закончится. Но вместо этого, словно падальщики, слетевшиеся, чтобы добить израненного врага, с востока вторглись вистфальцы тут же сумевшие заручиться поддержкой разбитого принца Поэля, начав вместе теснить армию брата-близнеца. Мародерства и убийства мирных жителей стали обычным явления.Вистфальцы огнем и меч стирали целые города, обращая их в прах. Они желали раз и навсегда ослабить своего давнего врага.

Уставшие от войны люди смирились стать прислугой для иноземных захватчиков, потеряв волю к сопротивлению, ее потеряли все: и генералы, и старый король Эдвон, и терпящий поражение поражением принц Эмон, казалось, звезда Аутсмении зашла навсегда. И лишь один человек верил, что не все потеряно, это был ссыльный генерал Луизиан фон Гээнсберг, сделавший для независимости своей страны почти невозможное.

— Ваше величество, — вырвал императора из воспоминаний голос адъютанта. — Мы подъехали, Черта Якова II в нескольких километрах от нас.

— А я, по-вашему, сам не вижу? — улыбнулся Луизиан.

Император взглянул вверх туда, где в сереющем от дождевых туч небе парили крылатые вестники танзаны. Огромные, прирученные человеком птицы, способные в считанное время перенестииз одного края страны в другой гонца, доставляющего так необходимое во время тяжелой войны послание. Танзаны были приручены и использовались во время охоты Дикими племенами, живущими далеко отсюда за Зальбрусовыми холмами в местах, где заходит солнце.

Пять раз Луизиан громил орды дикарей вторгающихся с запада в его страну. Пять раз он с триумфом возвращался в столицу, но главная победа всей его жизни, сейчас лежала впереди…

Крупные капли дождя барабанили по крыше сторожевой башни, протекали внутрь, заливая водой периметр смотровой площадки. Вода хлюпала кругом. Сильные порывы ветра, дующие без перерыва, расшатывали и без того хлюпкую конструкцию, стоящую на деревянных балках.

«Еще бы не упала эта конура», — подумал Михаил, которому выпало в эту ночь нести на ней пост.

Солдат сделал несколько шагов вперед, чтобы размять затекшую спину.

Под ногами хлюпала вода, с головы и одежды капало, пополняя те лужи, что уже успели натечь внутрь.

Михаил подошел к перилам, и немного прогнувшись вперед, стал смотреть вниз, туда, где потоки воды вместе с грязью образовали мутный ручей, в котором от падающих капель поднимались большие пузырьки, лопающиеся через несколько секунд, оставляющие рябь на воде.

«Значит надолго», — подумал Михаил.-«Когда же, наконец, закончится моя смена».