Служу России!

Она явно смущалась больше моего. Прикрывалась такими глупостями, как новость о желании назначить меня управляющим поместьем. Но, конечно же, Елизавета Петровна пришла сюда не для того, чтобы сообщить мне эту новость, которую могла бы спокойно передать через Матрёну или кто-то другого, пусть даже через Мавру Егорьевну.

— Могу ли я решиться и предложить вам… — здесь я намеренно сделал паузу.

Елизавета стала тяжело дышать, ожидая продолжения моих слов. Женская фантазия уже должна была нарисовать в меру распущенности картину, что именно я должен предлать.

— Выпить вина, — сказал я и чуть не расхохотался, когда понял, насколько разочаровалась цесаревна в продолжении фразы.

— Пожалуй, вина было бы не лишним выпить, — взяв себя в руки, сказала Лиза.

Теперь я видел перед собой не Елизавету Петровну, не дочь Великого Петра, вероятную будущую императрицу Российской империи. Передо мной за столом уже сидела женщина, молодая, но не могу не отметить, что очень привлекательная. По мне не титул Первой красавицы Российской империи был неким преувеличением, но не отнять — внешность эпатажная, запоминающаяся. Такая лишь чуточку пухленькая, милая женщина, с маленьким ртом и смешным новом картошкой.

— У меня есть французское шампанское. Угодно ли вам сие питьё? — спросил я, доставая из буфета одну из пяти бутылок шампанского, которые достались мне в наследство от Лестока.

— Да, я пробовала шампанское и нашла его весьма годным к питию, — несколько удивившись моему предложению, ответила Елизавета Петровна. — Вы вновь удивляете меня… Или… Я была уже в этом доме. От Лестока вино?

— Нет, но я купил его у соседа, — соврал я, так как посчитал, что не совсем красиво было бы пить вино убитого человека.

Ну а фразу, что Елизавета тут была я просто проигнорировал. Понимаю же, что передо мной не девица, а повидавшая многое женщина.

Я залихватски открыл бутылку, специально, для эфекта, немного пролив содержимое на пол. После быстро наполнил бокалы.

— Прошу простить, к такому вину следовало бы подать или оливки, или сыр, но ни того, ни другого у меня нет. Если когда-нибудь осуществятся мои самые дерзкие мечты, и мы снова с вами увидимся, то обязательно будет и то, и другое. Подошёл бы ещё и шоколад. Но только в твёрдом виде. В очень твёрдом виде, — не переставал я намеренно удивлять Елизавету.

Слова про «твердый» можно было по-разному воспринять. И я этого добивался. Сбивал с толку женщину.

Шоколада в плитках в этом времени нет. Ещё не изобретено какао-масло, чтобы получался твердый шоколад. Но различного рода конфеты и пирожные, содержащие шоколад, уже во всю употребляются. Считаю, если открыть собственное питейное заведение, то нужно будет хорошенько подумать и над десертами.

Мы выпили. Потом ещё выпили. Нужно было достичь той стадии опьянения, при котором девушка перестаёт быть хозяйкой собственного тела, но становится пленницей собственных потаённых желаний. Конечно же, если Елизавета Петровна пришла ко мне, то упустить такую возможность, не предаться с ней плоским утехам, просто нельзя. Став её любовником, я могу получить какие-то преференции. И одним из моих условий было, чтобы меня продвигали по службе. Но, как бы не отгрести проблем.

Нельзя недооценивать женскую обиду, особенно если эта женщина — дочь Петра Великого. Если я буду плох, то это может стать достоянием общественности ещё быстрее, чем если я буду хорош с Елизаветой. И тогда можно получить такую славу!..

Ведь в этом мире, впрочем, как частично и в будущем, ценится не только смелость в бою или решительность дуэлянта. Немаловажным фактором являются и победы мужчины на любовном фронте. Да, галантный век ещё не наступил. Но он уже рядом, как минимум, одна из ярких представителей этого века с распущенными нравами, одна привлекательная особа, сидит сейчас напротив меня.

— Елизавета Петровна, позвольте вас так называть? — спросил я и, дождавшись безмолвного кивка, продолжил: — Позволите ли мне немного приодеться?

Ох, какое же недоумение было в глазах Лизы! Наверняка она ожидала, что я предложу скорее ей раздеться, чтобы соответствовать моему виду. И видно, что предложения ждала.

— Как вам будет угодно! — даже не скрывая своей обиды, произнесла цесаревна. — Сейчас уже поздно. Может быть, мне уже пора отправиться спать?

Ничего, я ведь только с ней играю. Еще один раунд, и начнутся уже взрослые игры.

Я накинул на себя камзол, до этого надел рубаху, натянул панталоны. После чего налил полный бокал шампанского себе и своей гостье. Мы оба выпили вино залпом, не соблюдая приличествующую церемонию пить по чуть-чуть.

— Я встретил вас, и всё былое… — стал я читать стихи, а Елизавета Петровна закатывала глаза от наслаждения.

За неимением интернета и особого выбора в развлечениях, стихи, которые я читал Елизавете Петровне, могли показаться ей столь сокровенными, такими чувственными и необычными, что даже, если бы она не была особенно чувствительной особой, всё равно вдохновилась бы великими строками великого произведения.

— Это очень хорошо. Вы пишете вирши так, как никто иной. Ну, что вы предложите ещё, кроме таких сокровенных слов? — женщина уже напрямую говорила, чтобы я переходил к делу.

Еще немного и плод будет перезрелым, цесаревна начнет думать, зачем она пришла, в конечном итоге, психанет и уйдет. Так что пора бы начинать взрослые игры.

— А давайте с вами сыграем в карты, — предложил я, извлекая из кармана заранее приготовленную колоду.

На лице Елизаветы Петровны вновь отразилось недоумение. Она посмотрела на меня с сомнением, разве сейчас время для игр в карты? Да и, насколько мне известно (спасибо знаниям из XXI века), будущая императрица Российской империи, если только я не повлияю на её становление, не любила карты.

— Предлагаю вам сыграть на раздевание. По очереди тянем карту, и чья карта менее значительна, тот снимает что-либо с себя, — сказал я.

На лице Елизаветы Петровны вначале появилось смущение, затем возмущение, а потом понимание, зачем всё-таки я облачился в одежду.

Она не ответила. Но, когда я протянул колоду, рука Елизаветы Петровны моментально рванулась к карте и вытянула всего лишь двойку. Я даже где-то похабно посмотрел на неё, предвкушая, что сам начинаю раздевать царевну. Инетерсно, а позовет она для того, чтобы платье снять служанку?

Когда одевался, я украдкой взял карты из буфета и немного их подтасовал. Совсем чуть-чуть, но так, что три элемента одежды Елизавете Петровне придётся снять первой. Так и случилось.

Уже через десять минут игры я вновь был в одних портках, а Матрена помогла снять цесаревне платье. Ну куда же ей, дочери Великого Петра, раздеваться самостоятельно! И слуг тут, как мне кажется, даже не стесняются. Они… как пылесосы, кофеварки — механизмы, выполняющие свои функции, но не более.

Но это же не так, и то, как смотрела на меня Матрёна, подтверждало человеческую сущность девушки. Как же она посматривала на Елизавету! Наверное, даже с ненавистью. У меня сразу же закрались мысли, а не сделать ли Матрёну засланной казачкой в свите Елизаветы Петровны? И мысль на удивление, и после показалась мне здравой.