Страх — это ключ

Они пришли за мной в восемь утра, Ройал и Валентино.

Я был полностью одет, если не считать пиджака, и был прикован к изголовью кровати наручниками. Ключ от них я выбросил вместе с тремя ключами-дубликатами, после того, как запер все двери.

Когда они пришли за мной, я провел в постели не более часа, и не вздремнул ни на минуту.

Услышав, что дверь отпирают ключом, притворился крепко спящим. Кто-то грубо встряхнул меня за плечо.

Я не прореагировал. Он встряхнул меня снова. Я пошевелился. Человек, будивший меня, решил, что следует применить более эффективный способ, и сильно ударил ладонью по лицу. Достаточно. Надо во всем знать меру. Я застонал, заморгал глазами, сморщился, словно от боли, и приподнялся, потирая свободной рукой лоб.

— Давай, поживее вставай, Толбот. — Если не считать верхней левой стороны его лица, где красовался всеми цветами заходящего солнца синяк, Ройал выглядел как обычно и казался спокойным и уравновешенным. Видимо, он прекрасно отдохнул: еще один мертвец не потревожил его совести и не лишил сладких сновидений. Я с удовольствием увидел, что рука Валентино все еще болтается на перевязи. Это обстоятельство облегчало мою задачу превратить его из телохранителя в бывшего телохранителя мисс Мэри.

— Поднимайтесь! — повторил Ройал. — Почему это вы щеголяете лишь в одних наручниках?

— Что? — Я потряс головой точно так, как отряхивается только что вылезшая из воды собака и разыграл целую сцену, представляясь одурманенным и не совсем в себе. — Какой гадости я наелся вчера за ужином?

— Ужин? — Ройал едва заметно улыбнулся. — Вы и ваш тюремщик вчера осушили целую бутылку виски. Это и был ваш ужин.

Я медленно кивнул. Ройал держался уверенно, ибо ничем не рисковал: если я получил свою порцию виски из этой бутылки, то мои воспоминания о том, что произошло незадолго до того, как я отключился, будут весьма туманными. Я хмуро посмотрел на него и показал глазами на наручники:

— Снимите эту проклятую штуковину!

— Почему на вас только одни наручники? — Мягко повторил Ройал.

— Какое разница, одни наручники или двадцать? — Раздражено ответил я. — Ничего не помню. Наверное, Яблонский спровадил меня сюда в большой спешке и ему удалось найти только одни наручники. Мне кажется, что он не очень-то хорошо чувствовал себя, — я опустил голову на руки и стал растирать, чтобы привести ее и глаза в норму. Сквозь пальцы я увидел, как Ройал медленно кивнул в знак того, что понимает мое состояние. Я почувствовал, что разыграл эту сцену правильно. Именно так поступил бы Яблонский, если бы почувствовал, что с ним происходит что-то непонятное: он поскорее втолкнул бы меня в комнату и поспешил приковать к кровати, а уж потом отключился бы.

Наручники сняли. Проходя через комнату Яблонского, я, словно невзначай, посмотрел на стол. Бутылка из-под виски все еще стояла на столе. Пустая. Ройал или Вайленд учли все.

Мы вышли в коридор. Ройал шел впереди, я за ним, а Валентино за мной. Внезапно я резко остановился и Валентино врезался в меня. Все, что делал Валентино, не отличалось мягкостью, но на этот раз он сравнительно слабо двинул меня пистолетом. Мой громкий крик боли был бы оправдан, если бы этот удар был раз в десять сильнее. Ройал резко обернулся, сделал какое-то неуловимое движение, и у него в руке молниеносно появился смертельно опасный, маленький, словно игрушечный, пистолет.

— В чем дело? — холодно спросил он. Голос был ровным и спокойным. Как бы я хотел дожить до того дня, когда Ройала схватят, и я увижу страх в его глазах. Страх за свою судьбу.

— В нем, — стиснув зубы, раздраженно проговорил я. — Держите свою дрессированную обезьяну подальше от меня, Ройал, или я разорву ее на куски независимо от того, будет он с пушкой или без нее.

— Оставь его, Гюнтер, — спокойно сказал Ройал.

— Послушайте, босс, да я почти не прикоснулся к нему. — Его лицо человекообразной обезьяны, обезображенное к тому же сломанным носом, следами от оспы и шрамами, мало было приспособлено для выражения эмоций, и все же Валентино пытался изобразить удивление и острое чувство несправедливости. — Я просто немного толкнул его…

— Знаю, — Ройал уже двинулся дальше. — Сказано тебе, отстань.

Ройал первым подошел к лестничной площадке и уже спустился на несколько ступенек. Я, оказавшись на лестничной площадке, резко замедлил шаги, и снова Валентино налетел на меня. Развернувшись, я резко ударил его по руке и выбил пистолет, который упал на пол. Валентино наклонился, схватил пистолет левой здоровой рукой, и заорал от боли. — каблук моей ноги с силой опустился ему на пальцы, расплющив их на металлическом полу. Я не слышал, как хрустнули кости, но скорее так оно и было, теперь обе руки Валентино вышли из строя. — Значит Мэри Рутвен теперь требуется новый телохранитель.

Я не пытался нагнуться и поднять пистолет, не пытался сделать ни единого движения. — Ройал уже вернулся на площадку:

— Отойдите от пистолета. Оба отойдите.

Мы отошли. Ройал поднял пистолет, отступил в сторону и жестом показал, чтобы я спускался по лестнице впереди него. Я не знал, что у него в голове: выражение лица не выдавало его мыслей. Он не сказал больше ни слова, даже не удостоил взглядом окровавленную руку Валентино.

Генерал, Вайленд и Ларри-наркоман ждали нас в библиотеке. Выражение лица генерала рассмотреть было невозможно, так как его наполовину скрывали усы и борода, но глаза были красные, а кожа за те тридцать шесть часов, что я не видел его, приобрела какой-то мертвенно-серый оттенок. Впрочем, возможно, это была игра моего воображения. – Все в это утро виделось мне в мрачных тонах. Вайленд был изысканным и элегантным, и хотя на его лице играла улыбка, она не обманула меня – он был жестким, как всегда. Чисто выбрит, глаза ясные, отлично скроенный темно-синий костюм сидел на нем безупречно. Костюм дополняла белая рубашка и красный галстук. Он был образцом денди. Что же касается Ларри, то он ничем не отличался от того Ларри, каким я привык его видеть: бледное лицо, бессмысленные глаза наркомана. Он ходил взад и вперед по комнате. Правда, сегодня дергался меньше, чем обычно, и даже улыбался. Я сделал вывод, что он хорошо позавтракал, и в основном героином.

—Доброе утро, Толбот — сказал Вайленд. Преступники экстра-класса в наши дни считают, что быть вежливыми так же необходимо, как кричать и бить по голове. Многие даже считают, что быть вежливыми целесообразнее, чем прибегать к побоям, так как это приносит лучшие результаты. — Что там был за шум, Ройал?

— Это все Гюнтер, — Ройал безразлично кивнул в сторону Валентино, который только что вошел в комнату, спрятав левую руку под перевязанную правую, и стонал от боли. — Он слишком терроризировал Толбота, и тому не понравилось.

— Убирайся со своими стонами куда-нибудь подальше, — холодно сказал Вайленд, потом, внезапно превратившись в доброго самаритянина, спросил:

— Наверное, сегодня вы мерзко себя чувствуете, Толбот, и поэтому так раздражительны? — Теперь уже не предпринималось никаких попыток скрывать, что хозяином положения является Вайленд, а не генерал. Генерал Рутвен молча стоял сзади Вайленда безучастный и полный чувства собственного достоинства. Это в какой-то степени выглядело трагично. А возможно, мне это только казалось: я мог и ошибаться в генерале. Жестоко, фатально ошибаться.

— Где Яблонский? — поинтересовался я.

— Яблонский? — Вайленд лениво приподнял бровь. Даже отличный актер Джордж Рафт не смог бы лучше выразить чувство удивления. — А собственно, кто такой для вас Яблонский, Толбот?

— Мой тюремщик, — коротко ответил я. — Где он?

— Вы, кажется, очень хотите знать это, Толбот? — он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом, и мне это совсем не понравилось. — Я уже видел вас где-то раньше, Толбот. Генерал тоже. Я очень бы хотел вспомнить, кого вы напоминаете мне.