Страх — это ключ

Я допил виски. Теперь оно уже не оказывало на меня никакого эффекта. Я чувствовал себя старым, измученным, опустошенным, мертвым.

Кеннеди заговорил снова:

— Что вы намерены предпринять?

— Предпринять? Намерен занять у вас сухие носки, ботинки и нижнее белье. Потом вернуться в дом в отведенную мне комнату, высушить свою одежду, надеть на руки наручники, пристегнуть их к кровати и выбросить ключи, которые сделал для меня мой друг. Утром они придут за мной.

— Вы сумасшедший! Почему они убили Яблонского?

— Не знаю, – устало ответил я.

— Только одно объяснение, — настаивал он. — Они убили его, так как обнаружили, что он слуга двух господ, обнаружили, что он обманывает их. А если они разоблачили его, должны были разоблачить и вас. Они уже поджидают вас в комнате, Толбот. Им известно, что вы вернетесь, ведь они не знают, что вы нашли труп Яблонского. Как только ступите за порог, получите пулю в лоб. Неужели не понимаете этого, Толбот? Господи, неужели вы действительно не понимаете этого?

— Все может быть. Возможно, они знают все обо мне, а возможно, нет. Я и сам многого не знаю, Кеннеди. Но может быть и так, что, все зная обо мне, они не убьют меня. Не убьют, пока я им нужен. — Я поднялся на ноги. — Все давай собираться.

На какую-то секунду мне показалось, что Кеннеди намерен силой задержать меня. Но, видимо, выражение моего лица заставило его изменить намерения. Он дотронулся до моего рукава.

— Сколько платят за такую работу, Толбот?

— Гроши.

— А вознаграждение?

— Никакого.

— Тогда, ради Бога, скажите, что заставило такого человека, как вы, взяться за эту безумную работу? — его красивое смуглое лицо выражало полнейшее недоумение, он не мог понять меня. Да я и сам не вполне понимал себя.

— Не знаю… Нет, знаю. И когда-нибудь расскажу вам об этом…

— Не удастся дожить до этого дня. Вам не удастся дожить до того дня, когда сможете рассказать об этом кому-либо, — мрачно сказал Кеннеди.

Взяв сухие ботинки и нижнее белье, я пожелал ему спокойной ночи и ушел.

Глава 7

Я открыл дверь из коридора дубликатом ключа, который дал мне Яблонский, бесшумно вошел в комнату. Никто меня не ждал, не прострелил мне голову. Комната была пуста. Тяжелые шторы были задернуты так же плотно, как перед моим уходом. Но я не стал включать свет. Возможно, они не знали, что я уходил ночью из дома. Но если кто-то увидит, что из комнаты человека, прикованного наручниками к кровати, пробивается свет, они наверняка явятся с проверкой. Ведь никто, кроме Яблонского, не мог бы включить свет. А Яблонский мертв.

Я обследовал каждый сантиметр пола и стен своим фонариком. Все было на месте, ничего не пропало, ничто не изменилось. Если кто-то и побывал здесь, то не оставил никаких следов визита. Но я, честно говоря, и не ожидал, что он оставит следы.

Рядом с дверью, ведущей из моей комнаты в комнату Яблонского, был большой электрический камин. Я включил его на полную мощность, повесил на спинку стула брюки, пиджак, и, чтобы просушить их, поставил стул рядом с камином. Разделся, насухо вытерся полотенцем. Надел нижнее белье и носки, которые дал мне Кеннеди. Мокрое нижнее белье и носки затолкал в промокшие ботинки. Открыв окно, насколько мог далеко забросил ботинки в кусты, росшие сзади дома, туда где я еще раньше спрятал рыбацкую зюйдвестку Эндрю, прежде чем подняться по пожарной лестнице. Прислушался, но не услышал никакого звука, когда ботинки упали на землю. Я был совершенно уверен, что никто другой тоже ничего не услышал: завывание ветра и непрерывный стук дождя заглушали все другие звуки.

Вынув из кармана пиджака, от которого уже шел пар, ключи, пересек комнату и направился к двери, соединяющей мою комнату с комнатой Яблонского. Возможно, члены ожидающего меня комитета по встрече притаились там. Мне было все равно.

Комната была такой же пустой, как и моя собственная. Подошел к двери в коридор и подергал за ручку. Закрыто. Простыни и одеяло сброшены с кровати на пол. Других следов борьбы не было, никаких следов убийства.

Я обнаружил эти следы, только когда рассмотрел подушку. Пятнышко крови. — Пуля не застряла в черепной коробке, а прошла навылет. Чего вроде быть не должно, ведь у Ройала пистолет 22-го калибра. По-видимому, мистер Ройал пользуется спец.патронами. Я стал искать пулю и нашел ее в пуху подушки. Не подобрать пулю. Какая неосторожность. Непохоже на Ройала. Ничего, я позабочусь об этом крохотном кусочке металла. Буду хранить его, как сокровище, как величайшую ценность. Я порылся в ящике стола и нашел кусочек клейкой ленты. Стащив с ноги носок, приклеил пулю лентой под вторым и третьим пальцами ноги: там на нее не будет прямого давления, и она не помешает при ходьбе. Там она будет в полнейшей безопасности. Самый тщательный и последовательный обыск, если когда-либо дойдет до этого, не обнаружит ее.

Встав на четвереньки, я осветил фонариком ковер. Разглядел две параллельные бороздки примятого ворса — их оставили ботинки Яблонского, когда по ковру тащили его труп. Я поднялся, осветил кресло — его подушка лежала не так как ей положено. Я наклонил голову и принюхался. Все сомнения исчезли: я уловил едкий запах жженого пороха. Он не выветривается из ткани длительное время.

Подойдя к маленькому столику в углу, я налил в стакан грамм сто виски, сел и попытался представить, как все произошло. Концы с концами не сходились.

Во-первых, как Ройалу удалось войти в комнату? Яблонский чувствовал себя в этом доме так, как чувствует отбившийся от стада ягненок в стае голодных волков. Он наверняка запер дверь. По-видимому, у них был запасной ключ. Но ведь Яблонский, в целях предосторожности, всегда оставлял ключ в замке так, чтобы его не могли вытолкнуть снаружи. Следовательно, они не смогли бы открыть дверь вторым ключом. Открыть дверь снаружи можно было только взломав ее, но Яблонский тут же проснулся бы от шума.

Во-вторых, Яблонского застрелили, когда он спал в кровати. Но спал он всегда в пижаме. А когда я нашел труп в саду, он был в верхней одежде. Зачем им одевать труп? Это же полная бессмыслица, особенно если учесть, что вес Яблонского что-то около ста двадцати килограмм.

В-третьих. Почему из пистолета стреляли без глушителя, а использовали в качестве глушителя звука подушку от кресла? Было ясно, что стреляли без глушителя: при его применении давление пороховых газов снижается, и, даже при использовании спец.патрона, пуля такого калибра не пробьет черепную коробку навылет.

Впрочем, объяснить это «в-третьих», казалось бы, довольно просто: наши комнаты, находятся в дальнем крыле дома, а подушка от кресла, и шум разразившейся бури давали достаточную гарантию, что звук выстрела не будет услышан в основной части дома. Но ведь они знали, что в соседней комнате нахожусь я, и знали, что я услышу выстрел, если только не оглох и не умер. Значит, Ройалу было известно, что меня нет в комнате. Возможно, он решил проверить, все ли в порядке, обнаружил, что меня в комнате нет, понял, что выпустить меня мог только Яблонский, и прикончил его. Эта версия соответствовала фактам, но она не соответствовала улыбающемуся лицу убитого Яблонского.